Миссионерский отдел московской митрополии

Не отрицая ничего, можно утверждать, что опереться в христианском просвещении молодежи нам необходимо на саму молодежь, доверяющую Церкви. Она активна, полна сил, наиболее свободна.

4 мая 2011 года

Некоторые особенности современности дают возможность подросткам и молодежи иметь почти абсолютную социальную и даже финансовую независимость. Во-первых, городская среда являет нам общество достатка (можно при желании прожить, полагаясь только на себя). Во-вторых, родители очень глубоко «включены в производство», днем и ночью добывают «хлеб насущный», семья слишком часто стала придатком к работе, — подростки предоставлены сами себе. В-третьих, существует интернет — как сфера полной вседозволенности. В итоге молодежь оказалась вне контекста семейных и культурных связей и имеет, как минимум, одно пространство (виртуальное, если в реале не получается) для полноценной самореализации. Юноши и девушки давно превратилась в самостоятельный «ресурс», в «лакомый пирог», съесть который хотят очень многие, начиная от бизнеса и властей и заканчивая разного рода религиозными, в том числе сектантскими организациями.

Сейчас особое время. Из опыта работы я вижу, что есть два условия церковной работы с молодежью. Все менее значимой в жизни молодых становится традиция, носитель которой — старшее поколение. Одобрить такое положение трудно, но это факт. Молодые люди все меньше доверяют старшим, все меньше хотят учиться, все меньше обращаются за советом и помощью. «Яндекс» и «Google» заменили им родителей: в Интернете есть любая информация, там же можно найти и завязать контакты с любыми профессионалами в любой области, за считанные минуты можно найти сообщество сверстников, разделяющих твои интересы и т.д. Молодежь давно уже варится в собственной среде. И тут со стороны старших, чтобы не прервать хоть какого-то диалога, необходимо доверие молодым, не порицание и поучительство свысока, а доверие в делах и служении. И тогда молодые сами смогут понять важность традиции и родительского опыта.

Поэтому первое условие молодежной работы — доверять молодежи и делегировать ей ответственность и полномочия. Сверстники слушают сверстников. Таким образом, во многом именно через молодых помощников, доверившихся Церкви мы можем достучаться до сердец современной молодежи. Молодежное служение предполагает, прежде всего, диалог с юношами и девушками, предполагает, в том числе и стремление чему-то научиться у молодого поколения. Важно отказаться от требовательного надменного тона, нельзя навязать молодежи что-то, надо помочь ей созреть, помочь проявиться инициативам, поддержать и обучить ту молодежь, что откликнулась на призыв Церкви и способна стать лидерами, что готова идти к таким же молодым, как и они с христианским служением.

Есть мнение, что прежде чем выходить на церковное служение, необходима духовная зрелость, нравственное совершенство, чуть ли не святость. Но на практике такой подход грозит нам остаться на «обочине жизни» в ожидании таких делателей. Я думаю, и опыт нашего молодежного центра это показал, что достаточно искренней веры во Христа, стремления жить по Его заповедям, желания учиться и познавать православную традицию. Поэтому второе условие — необходимо опираться на неофитствующую молодежь. Два-три года осознанной церковной жизни достаточно, чтобы активному человеку, желающему послужить Церкви, доверить то или иное служение соответствующее его талантам и духовному уровню. Не стоит таких людей во всем контролировать, главное, быть с ними в доверительном диалоге.

Так сложилось, что постсоветское православное миссионерство в основном пошло по «назидательно-академическому» пути, с сильным креном в аскетическое восприятие личного опыта, как во многом ошибочного и поврежденного грехом. К тому же, миссионерские свидетельства о том «как я пришел к вере», «что Бог сделал в моей жизни» были дискредитированы «понаехавшими» в Россию проповедниками и воспринимаются православными негативно. Но миссия — дело сложное. Оно должно включать в себя знакомство со Словом Божиим и церковной традицией, но в основе миссионерского обращения может и должно лежать личное свидетельство о вере и христианской жизни миссионера.

Современную молодежь можно условно разделить на две группы: с «психологическим» и с «философским» складом характера и акцентами в мировоззрении. Первым важно разобраться в своих чувствах, переживаниях, в своих желаниях, соотнести их с опытом других людей. К этому их подталкивает современная культура, которую, кстати, трудно понять тем кому «за сорок». Для вторых первичны идеи, смысл происходящего, «математические модели».

Те, кто с «психологическим» складом характера более восприимчивы к «личным свидетельствам». Для них, чтобы обрести свой опыт, важно встретится лицом к лицу с чужим опытом, важно чтобы кто-то сопереживал (со-проживал) им, важно увидеть пощупать, пережить опыт ближнего. Для таких людей необходимо быть услышанными в личном, иметь тех, кто им доверился и самим доверять. Может быть, они не очень волевые, более хрупкие, но для них важно быть честными перед самими собой, важно опереться на свой внутренний ресурс, важно найти стОящие мотивы и примеры. Я думаю, что люди с «психологическим складом»  обретают жизненные ценности и веру в сопереживании, в совместном бытии, они как бы прививают ценности к себе от чужой лозы. Если не будет лозы, если не будет живого свидетельства и опыта переживания, влекущих к себе, то не будет и отклика, и доверия к чужим словам.

Для лиц с «философовским складом» значение «личных свидетельств» не так велико, им трудно говорить о «том, что Бог сделал в их жизни», о том «как они уверовали». Они меньше доверяют людям, они более волевые, для них важно познакомиться с идеями, узнать правильный путь. Думаю, веру и жизненные ценности они обретают в виде задач, которые надо философски (богословски) осмыслить и решить. Для таких людей более важны знания, информация, возможные «конструкции» и «технологии». Но все же и у «философов» есть «личный аспект». Они готовы услышать и понять не только учение Церкви, но и то, что созрело у проповедника в душе, готовы говорить о том мировоззренческом поиске и даже синтезе, что произошел у них самих благодаря изученному и принятому извне. Порой такой путь не менее личностен и глубок, чем путь свидетельств о своем опыте, о своих чувствах, переживаниях, опасениях.

Ответственность за умножение верующих и распространение веры возложена на самих верующих, а те, в конечном итоге, не имеют ничего, кроме личного опыта, личного осмысления  и проживания «церковных истин». Я убежден, что «личные свидетельства» учат ответственности, честности, диалогу. С одной стороны, личное христианское свидетельство — это разговор о собственном свободном выборе, о том, «что Бог сделал в моей жизни», что «я сделал для Бога и для ближних», свидетельство о том, «кто я такой» и «в чем моя вера». С другой стороны, миссионерство, христианское свидетельство не исчерпывается монологом, это всегда личная встреча проповедующего и слушающего, это всегда два свидетельства. Нельзя заранее знать, о чем будет свидетельство слушающего, того, кому проповедуют, но необходимо помнить, что слова проповедующего не будут иметь цены, если они не будут пропитаны доверием к слушающему и готовностью понять и принять чужое мнение и чужой опыт.

Надо заметить, что тема личных свидетельств в миссионерстве тесно связана с темой общин. Общинность (если она есть), а отнюдь не догматика и каноника, является противовесом персонифицированности и гарантом того, что личное свидетельство — лишь ключик к двери, за которой открывается опыт христианской жизни как евхаристической общины, как единой семьи, глава которой Христос.

Я думаю, что православные приходские структуры по своей природе соответствуют тому, что в светской системе названо НКО – некоммерческие организации. Именно поэтому организации, осуществляющие миссионерское, социальное, катехизическое и другие служения могут существовать и развиваться при условии, что они смогут не только быть, но и со стороны руководства и священноначалия поддерживаться, развиваться именно как НКО, и очень осторожно и бережно встраиваться в систему церковной жизни.

Совершенно понятно, что православные НКО во многом определяются теми же законами, что и социальное добровольчество, которое не может быть искусственно сконструировано или построено «сверху». Оно — всегда жизнь, ибо, по сути, является милосердием и откликом сердца на призыв Божий и очень часто на чужую боль, страдание, надежду. В добровольчестве все определяет некая тайна свободной воли и исходящая из нее некая неопределенность, незаданность формы и даже содержания, что рождается в сердце каждого добровольца. Сердцу нельзя приказать, оно открывается так и тогда, когда само знает. И именно эта тайна делает добровольчество чудом служения, делает его воплощением человеческой воли в добро! Хоть и не с такой полнотой и силой, но то же самое нужно сказать о профессиональном христианском служении, пусть даже оплачиваемом. Отсюда первое практическое следствие:  православные некоммерческие организации всегда как бы плывут, с одной стороны, вслед за запросами тех на кого направлено их служение и, с другой стороны,  за инициативами и профессионализмом сотрудников и добровольцев.

Второе следствие в том, что доброволец, кто бы он ни был: миссионер, катехизатор, социальный работник, — не является ни при каком подходе бесплатной рабочей силой. Доброволец, какое бы служение он ни осуществлял, по определению находится вне вертикали административного, а в нашем случае церковно-административного управления, ему нельзя приказать, от него нельзя ничего требовать. Можно лишь говорить о доброй воле и взятой лично и свободно ответственности. Приказы и требования возможны только к тем труженикам, что организуют труд добровольцев и получают зарплату. Да и то, следует оговориться, что если за зарплату или «послушание» жестко требуется «продвижение», «продавливание» идей «сверху», то часто это приводит к манипуляции добровольцами и в итоге к деградации служения и большой текучке кадров.

Вполне очевидный, но, тем не менее, важный практический вывод из сказанного состоит в том, что воля руководства связана с конкретным добровольческим служением (будь оно миссионерским, социальным или каким другим) пропорционально вкладываемым ресурсам: личным, профессиональным, временным, человеческим, материальным.

Опыт говорит, что работа православных добровольцев в области миссионерства, катехизации, социального и молодежного служения может быть организована только благодаря большой гибкости системы управления и непротивлению инициативам (при условии, что инициативы не противоречат православной вере и нравственности и соответствуют общей задаче, поставленной перед ними). Для развития какого бы то ни было православного служения очень важно партнерство и взаимное доверие (в том числе и профессиональное) между священноначалием, церковными работниками и добровольцами. Опыт говорит, что неполезно и даже вредно подгонять людей под идеи и тем более под «мероприятия» и «отчеты».

Служащего добровольца изменить трудно. Нельзя или почти невозможно донести до него сразу постановку задачи и ее ожидаемое решение. Если епархии (благочинию или приходу) от православных организаций  что-то нужно, то нет другого пути, как предлагать сотрудничество, иногда даже просить о помощи и поддержке и с благодарностью принимать то, что могут дать. В христианском служении нет врагов и злодеев, намеренно делающих что-то не так или назло кому-то. Добровольцы (или люди получающую небольшую зарплату), готовые что-то делать не только для нуждающихся, но и для епархии (благочиния, прихода), могут делать это только так, как подсказывает им сердце и на что есть у них опыт и силы. Даже при решении важных системных корпоративных задач эту особенность необходимо учитывать.

Православные миссионерские и иные структуры  по своей природе аналогичны христианским общинам. Главное в них люди, их жизнь с Богом и выбранное ими служение. Именно на это должны быть направлены силы епархиального руководства, благочинных и настоятелей.

Я думаю, что главный смысл православных НКО, как формы организации православного служения  — быть пространством, где осуществляется развитие и поддержка инициатив. Главная задача начальства — создание благоприятных условий для этого.

Сразу оговорюсь, я имею опыт работы в достаточно крупной городской структуре. Ее особенность в том, что христианское служение осуществляют юноши и девушки из разных частей города, из разных приходов. Это значит, что наш молодежный центр и есть место их встречи и общения, и есть в некотором роде их община.

Из опыта мы поняли, что организовать добровольное служение молодых христиан возможно при налаженной работе в четырех направлениях:

Во-первых, очень важна церковная помощь добровольцам-миссионерам и тем, кто откликнулся на их проповедь в обретении христианской общины собранной вокруг Христа. Речь идет, прежде всего, о Евхаристии, молитве и изучении Священного Писания. Важно, чтоб хоть и редко, но регулярно, скорее всего, на уровне благочиний совершалась миссионерская Литургия, и чтобы именно добровольцы-миссионеры помогали в богослужении, организовывали послелитургийное общение и трапезу.

Когда я говорю о молитве, то речь идет не о том, что добровольцы лично молятся друг за друга, а о возможности реализовать свое желание внебогослужебных совместных молитв об общих нуждах или друг о друге. Такое желание понятно, если мы говорим о городских движениях, в которых добровольцы часто ходят в разные приходы. Не всегда в таких случаях подходит опыт молебнов и акафистов, нужно что-то другое.

Группы по изучению Писания — это не лектории, не место, где главенствует «батюшка», а встреча ради Христа, ради слушания Слова Божьего, место совместных рассуждений и молитв, где голос каждого участника важен и дорог остальным.

Важно сказать, что добровольные помощники, кто бы они ни были: миссионеры, катехизаторы, социальные работники, — часто нуждаются в пастырской помощи, в совете, консультации, в отдельной внимательной исповеди. Иногда добровольцы бывают более социально, психически, профессионально и даже духовно зрелыми, чем пастыри. Порой добровольцам приходится стакиваться с чем-то, что неведомо пастырю и принимать очень честные и ответственные, прежде всего перед Богом, решения, что обязательно приводит к духовному возрастанию. Пастырь должен ясно понимать область и глубину своей компетенции, должен стать другом, советчиком, а порой и учеником. Про позицию «носителя истины» необходимо забыть.

Во-вторых, необходимо вкладываться в организацию труда добровольцев-миссионеров. Часто в церковной среде распространено заблуждение, что достаточно благословения и не мешать, а там все получится. Нет. Пастыри или уполномоченные обязаны брать ответственность за организацию добровольчества: во-первых, выделением ресурсов, во вторых, налаживанием связей с различными учреждениями и получением гарантий, что добровольцы не будут обижены, и от них не потребуют выполнять несвойственный им труд. Необходимо помнить: доброволец эффективно, ответственно, регулярно может делать только то, к чему лежит его сердце.

В-третьих, следует организовать профессиональную помощь и поддержку. Речь идет о трех направлениях:

а.  Обучение конкретным навыкам служения (азы педагогики, психологии общения, спецкурсы по миссиологии и катехизации, по религиоведению, если необходимо курсы по медицинскому уходу, овладение играми, рукоделием, азами менеджмента и т.д.).

б.  Психологическая помощь и поддержка как групповая, так и командная. Последняя очень важна. На начальном этапе нужна работа по командообразованию, знакомству, распределению ролей, определению лидера, выбору и признанию координатора. Впоследствии становится важна работа по разрешению конфликтов или преодолению трудных ситуаций.

в.  Знакомство с опытом других организаций, развитие идеи христианского служения.

В-четвертых, нельзя забыть об организации досуга, совместных мероприятий и акций. Часто вне служения добровольцы разобщены. Крайне необходимо создавать для них среду общения. Важно не только поддерживать их инициативы в этой области, но и предлагать им уже подготовленные встречи, куда им следует просто прийти и пообщаться.

Из сказанного, думаю, понятно, что для волонтеров миссионерство — это служение. Для организаторов — это высокопрофессиональный труд, требующий немалых вложений и усилий.