В наших селах не малое число священников занимается врачеванием. Свои знания в этой области они приобретают, главным образом, путем чтения медицинских книг и журналов, частию же выносят из семинарий, в тех случаях, когда изучению медицины в семинариях посвящаются особые уроки. Важность этих знаний для священников обусловливается особенно отдаленостию многих захолустных русских сел от врачебных пунктов. Нередко начинающаяся болезнь в приходе требует немедленной врачебной помощи; предоставляемая же в развитии самой себе, она приносит гибельные результаты для здоровья и жизни крестьян. Незнакомство с этой случайной стороной в пастырской жизни, непредвиденность подобных случаев, неуверенность в тех врачебных средствах, к которым невольно прибегает сострадание неопытного священника, часто потом заставляют его отказываться от врачебной деятельности и делают его только горестным зрителем происходящих вокруг болезней с их смертностью.
Священник села Р., о.А. М-в, рассказывая нам о первых шагах своей деятельности в приходе, с глубоким сожалением вспоминал случаи такого рода из своей священнической практики. – «Я был молод, полон высоких священнических идеалов, которые стремился осуществлять с горячностью, свойственной молодому сердцу. Исправление нравов прихожан, привлечение их к богослужению, проповеди, беседы, собственное практическое подготовление к совершению богослужения и треб – вот что занимало меня. Дело мое началось успешно, и я радовался. Только с наступившей весной стали появляться слухи о болезни в дальних деревнях моего прихода. Я встревожился». «Ничего, батюшка, — успокаивали меня мои добрые сельчане; — это все пройдет. Случается это у нас всякий год; каждую весную прогуливается здесь болезнь, — не то горячка, не то «лихоманка» (лихорадка). А против Бога не пойдешь, и кому Он не судил, тот и не умрет».
«Такие уверения, этот спокойный взгляд на болезнь, как на нечто неизбежное и обычное в данной местности, и меня успокоили, — но ненадолго. Болезни (горячка и тиф) вскоре усилились чрезвычайно и распространились по всему приходу. Покойников привозили к нам в село чуть не каждый день. Во время путешествия в дальние пункты своего прихода я увидел всю бедственности и беспомощность положения прихожан. Я чувствовал, что одних слов утешения тут мало, нужно было действовать, помочь, — но как и чем? Надежда была на приезд фельдшера, а он еще не являлся (жил верст за 50 от нашего прихода, время было бездорожное). Наконец прибытие его, хотя и запоздалое, вместе с доктором, ободрило нас. Энергичная их врачебная работа и помощь больным приостановила, по крайней мере, дальнейшее распространение болезни. Но этот случай, выяснивший, в каком беспомощном положении, в отношении медицинской помощи, оказывается иногда население глухих сел и деревень, а также и беседы с врачом, поселили во мне твердое убеждение приняться за изучение медицины».
Средствами этого изучения служили книги по медицине, которые доставлялись отцу А. доктором, фельдшером и знакомыми лицами. Не мало книг такого рода выписал и сам священник. В продолжении 10 лет, которые он посвящал врачебному искусству, в библиотеке его накопился целый отдел медицинских книг. Некоторые из них заслуживают особенного внимания ясностью и практичностью советов и наставлений для определения болезней и средств их лечения.
«Принявшись за изучение медицины, — рассказывает о.Алексей – я сознавал свое незнание в этой области, и потому при врачебной практике старался быть осторожным. Мои прихожане узнали про мои занятия и решили, что «ихний батюшка умеет лечить», — особенно после тех случаев, когда я давал некоторым больным гигиенические советы, при соблюдении которых больные чувствовали себя лучше. Но когда я начал раздавать некоторым больным лекарства (ими снабжали меня нередко приезжавшие в зимнее время доктор или фельдшер), тогда среди моих прихожан оказалось немало желающих лечиться и приходивших ко мне за «лечебой». Отчего же вы – спрашивал я – не обращались к фельдшеру, когда он приезжает сюда с лекарствами? – Да все случается так, — отвечали мне, — что дома-то нас тогда не бывает; просишь через других – не дает: сам, говорит, пусть покажется».
«Особенно слава моя «как хорошего лекаря» распространилась по следующему случаю, который лишь показывает глубокое незнание нашего простого народа в деле лечения, а также его покорность судьбе и обстоятельствам при постигшем несчастии. Один раз я приглашен был напутствовать умирающего. «Кончается совсем», докладывали мне. Я поспешил, и нашел больного, недавно еще совершенно здорового человека, едва дышущим. Оказалось, что приехав в гости, с жару и поту он выпил холодного вина. Больной стонал и метался. Между тем стали собираться родные «оплакивать» его и «утешать» его семейство. – «Родимый ты наш, на кого ты оставляешь свою жену и ребятишек, а ты то, бедная, как жить будешь без него»… и т.п.
Я был глубоко возмущен такой сценой – и удалил из дому всех плакальщиц. Когда вой и гам утих, мне пришлось выдержать еще борьбу с домашними больного. Я распорядился поставить самовар, объяснив, что больному нужно приложить припарки к груди. – «Батюшка, до самовара ли теперь… Человек ведь уже совсем умирает». И т.д. Дорожа каждой минутой и видя, что трудно бороться на словах с этим отчаянием и упорством… я сам начал ставить самовар. Конечно, эту мою работу докончили другие. Я стал делать припарки (из сенной трухи) задыхавшемуся больному. Через несколько времени больному стало легче: кашель, вскоре последовавший от лечения, освободил его от тяжести в груди. На другой день мой пациент был здоров, только ослаб. – Крестьяне очень удивлялись мне после такого случая, говоря, что я «воскресил» этого человека.
«А между тем близилась другая весна, время, когда в нашей местности особенно сильно развивались болезни – тиф и горячка. Из опасения, что болезни эти повторятся с такой же силой, как и в прошедшем году, я предпринимал против них решительные меры. Просьба моя об основании временных врачебных пунктов в нашем приходе на известное время оставалась пока неудовлетворенной. А наступал уже месяц май. Одна деревня особенно считалась центром, откуда выходили эти «болести», по выражению крестьян. На нее я и обратил внимание. Благодаря немалым хлопотам с моей стороны, под будущую, предположенную мной «больницу» были уступлены в той деревне два дома. В них жили одинокие, несемейные люди (бобыли), которые, перейдя на временное жительство со всем своим необходимым имением к своим родственникам, обещались мне прислуживать при больнице. Сиделками Бог наградил меня в лице трех добрых старушек, изъявивших полную готовность на доброе дело служения ближнему. Они искренно сожалели меня, как бы я не заразился сам при уходе за больными. – «Нам то и так уже пора умирать – говорили они – а тебе надо поберечься; не один ведь ты: жена да детки стоят за тобой». Сознаю, что и сам я находил справедливыми эти советы и доводы, тем более, что еще сильнее высказывались они и моими домашними. Пример моего предшественника, священника, заразившегося тифом, также стоял передо мной. Немалую борьбу выдерживал я тогда в себе и было время, когда я чуть не отступился от начатого дела… Но после тяжелых колебаний и сомнений, вверив себя в волю Божию, я твердо решился довести его до конца. И Бог помог мне.
В мае я начал часто ездить в «Подлесья» (название деревни), справлялся и наводил точные справки о состоянии здоровья ее жителей. Первых же заболевших, с признаками тифа, отправлял в больницу, а жителей деревни предостерегал от простуды, от неумелого обхождения с больными, наставлял их в это опасное для здоровья время на умеренный, правильный образ жизни. Больных было человек около 10, но лишь у троих из них болезнь особенно развилась; двое померло, остальные выздоровели. По остальным деревням моего прихода также было немного заболеваний и смертности. – «Ныне легкий год – говорили крестьяне; — батюшка прогнал болести». Я знал, конечно, что приписывать такой благоприятный исход весны для здоровья нужно было именно легкому году, посланному Господом в утешение моим прихожанам. В этих обстоятельствах я осмеливался видеть и награду свыше за мои труды, заботы и хлопоты, но – уж никак не за свое врачебное умение или медицинское знание. За это время много получил я утешений, светлых радостей, тех счастливых минут, которых никогда не узнает закрывающий глаза на чужие бедствия черствый эгоизм, боязливая мнительность или холодное равнодушие.
«Благодаря деятельности такого рода, я скоро стал в хорошие, искренние отношения к моим прихожанам, которые потом с участием стали отзываться на мои предложения, например – благоустроить кладбище, бывшее в неприглядном запустении, помочь мне в ремонте моего дома, где зимой было очень холодно.
В следующие годы мое положение как врача, особенно в опасное весеннее время, весьма облегчилось. Земство на это время стало устраивать временный врачебный пункт, присылая в деревню опытного фельдшера. Но и при таких условиях временную больницу приходилось мне частенько навещать, — по желанию больных».
Но мало у нас найдется подобных сельских священников, врачей. Нельза таить и того, что некоторые неодобрительно относятся к деятельности его такого рода. «Священник – говорят – не специалист в медицине, поэтому он не может быть врачом. Ка с не специалистом, с ним в данной области могут произойти ошибки, в которых он будет поздно раскаиваться»…
Но и не будучи специалистом в медицине, священник все-таки, при полной деревенской беспомощности, часто может быть весьма полезен своими советами и указаниями.
Священник, в данном случае, является распространителем в народной среде здоровых понятий о гигиене, внушителем и истолкователем советов самого врача. – Не известен ли тот односторонний взгляд простого народа, по которому – «лечиться иногда грешно»?.. Не обычен ли среди крестьян и тот факт (существованием которого часто объясняется безрезультатность лечения и опытного врача), — что часто пузырьки и склянки с лекарствами так и остаются у больного нераскупоренными? Убедить в пользе лечения всегда может скорее и вернее не случайный, неизвестный народу человек, но – батюшка – священник, к которому народ наш всегда питает доверие.