Главная > Вестник Миссионерского отдела > Взрослые и дети – вместе! Из опыта устройства православного семейного отдыха воскресной школой Успенского храма г. Красногорска. Протоиерей Константин Островский

Взрослые и дети – вместе! Из опыта устройства православного семейного отдыха воскресной школой Успенского храма г. Красногорска. Протоиерей Константин Островский

15 мая 2014

Благочинный церквей Красногорского округа Московской епархии

Воскресная школа Успенского храма г.Красногорска с 2001 года почти каждое лето устраивала лагеря для своих воспитанников. Теперь, по всем известным причинам, мы называем их не лагерями, а православным семейным отдыхом. Но никакого обмана тут нет: официально ни приход, ни священноначалие в организации этого отдыха не участвуют; дети едут или вместе со своими родителями, или с другими взрослыми, которым родители дали на это доверенность; взрослых участвует в отдыхе приблизительно четверть от общего числа участников; на священника официальная ответственность за детей не возлагается, он просто едет как бы отдыхать. Но в этом докладе я буду для краткости употреблять привычное для нас слово «лагерь».

То, что лагерь палаточный, очень важно. Хотя это создаёт большие трудности в случае затяжных сильных дождей, но на такой случай мы всегда предусматриваем временный выход из положения (сейчас об этом говорить не будем). Главное преимущество палатки перед палатой в том, что в ней удобно только спать, и поэтому в палатке гораздо меньше возможностей для формирования закрытого детского сообщества, которое обычно возникает в палате благоустроенного детского отдыхательного учреждения.

Мне самому в детстве приходилось неоднократно ездить в пионерские и спортивные лагеря. В них было много хорошего: пребывание на свежем воздухе, прогулки по лесу, спортивные и детские игры, купание в речке. Но плохо всегда было то, что взрослые (вожатые, воспитатели, тренеры) жили своей отдельной жизнью, приходя к детям только выполнять должностные обязанности. Среди них было, я думаю, немало хороших, людей, но суть дела от этого не менялась. Проводились официальные мероприятия, иногда интересные, иногда скучные, а всё остальное время взрослые жили своей жизнью, дети же были предоставлены сами себе.

А когда детский коллектив предоставлен сам себе, то наиболее влиятельными в нём с необходимостью становятся не самые благочестивые, а самые «крутые». Представьте себе, что один мальчик наполнен впечатлениями от паломничества в Дивеево, а другой – от просмотра эротического боевика.  Кто из них скорее овладеет вниманием пионерлагерной палаты? Почти всегда второй. То же, кстати, бывает и во взрослых инфантильных коллективах – армейском (в мирное время) или тюремном. Но тюрьма и армия – печальная необходимость. А специально собирать детей, чтобы они развращались, нелепо.

Альтернатива этому, разумеется, не тотальный контроль с подслушиванием и подглядыванием, а жизнь взрослых вместе с детьми в посильных, но трудных условиях, когда надо самим запастись топливом, развести костёр, приготовить еду, обеспечить безопасность и прочее. При этом очень важно, чтобы у ребят была возможность и свободно общаться друг с другом, и побыть в одиночестве, когда никто над ними не «висит». Так это бывает и в хорошей большой семье.

Несколько лет назад я читал статью одного светского педагога (фамилию не помню) о домашнем воспитании в дореволюционной крестьянской семье. Дети там становились способными к самостоятельной жизни очень рано. Уже в пятнадцать лет подросток мог в случае нужды быть хозяином в доме, а девочка и ещё раньше, в 12 лет, — хозяйкой. Причём тогдашнее хозяйство было очень сложным, требовало многих навыков и знаний. Подростки сначала взрослели душевно, а потом созревали физически. А сейчас обычно – наоборот.

Главной причиной столь успешного воспитания, я думаю, было то, что в тех семьях все: старики, взрослые, дети – жили одной жизнью, каждый делал, что мог. Да и нельзя было иначе, жизнь была трудная, некомфортная, как сейчас говорят. Можешь пасти гусей – бери прутик и паси, подрос – помогай по силам, стал большим – берись за настоящую тяжёлую работу. И работали, и отдыхали, и ели, и молились – жили вместе.

В наше время нечто подобное тоже иногда бывает. Я, например, благодарю Бога за то, что мои старшие сыновья помогали мне в алтаре, когда я служил в Хабаровске. Илюше (нынешнему епископу Константину) было 10, а Ване (теперь священнику Иоанну) – 8 лет. Меня назначили настоятелем храма. Старичок-пономарь там оказался очень слабеньким. И 8-летний сын по-настоящему занимался алтарным хозяйством, а 10-летний читал на службах. Оба ходили со свечами. Я с них спрашивал как с настоящих алтарников, а не как с маленьких детей.

Но в огромном большинстве даже благополучных семей дети почти всё своё время проводят отдельно от родителей. Детский сад, школа, кружки… Телевизор, компьютер… Родители на работе, вечером зачастую тоже телевизор, компьютер… Детей и родителей не связывают общие дела. В лучшем случае бывают общие развлечения, а нужны как раз общие дела.

Если мальчик работает вместе с отцом, он видит реальное превосходство отца и естественно исполняется к нему уважением. Если девочка вместе с матерью занимается домашним хозяйством – то же самое – она видит силу и умение матери, подражает ей и естественно уважает и слушается её. Реально вровень с родителями эти мальчик и девочка станут, только когда станут совсем взрослыми, а не в переходном возрасте.

Современный же ребёнок до какого-то времени воспринимает родителей почти без критики, а потом, по мере развития ума (годам к 10-12, иногда раньше), замечает, что в самом, как ему кажется, главном, родителей догнал, а то и перегнал. Ведь типичный современный человек – это человек-потребитель, а потреблять дети способны ничуть не хуже, чем взрослые. А поскольку принятый подавляющим большинством людей жизненный идеал – это иметь побольше житейских благ при наименьших усилиях, то, как раз, способность родителей прикладывать усилия (то есть способность к трудовой и творческой деятельности) перестала считаться достоинством, а воспринимается многими детьми почти как недоразвитость родителей.

Возвращаясь к теме лагеря, замечу, что хорошо, если он не посвящён исключительно отдыху, а имеет какую-то задачу. В этом смысле нам всегда было сравнительно просто, потому что наша воскресная школа имеет хоровую направленность. Соответственно, стержнем всех лагерей было участие в богослужении (6-8 за смену в 10-12 дней), а значит, пение на службах и репетиции 2 раза в день по 1,5 часа.

Если мы были на службе в храме утром или вечером, то утреннее или, соответственно, вечернее молитвенное правило опускалось, а в другие дни мы всегда вместе читали утренние и вечерние молитвы полностью. Читали сами ребята по 1 молитве по очереди, но только те, кто умел хорошо читать. Всё, что можно петь, всегда пелось. Был у нас удачный опыт пения молитвенного правила на 6-ой глас, но в таком варианте мы пропускали некоторые длинные молитвы, потому что пение гораздо медленнее чтения.

Когда по каким-либо причинам выдавались трудные дни, или ребята поздно возвращались из какой-нибудь поездки (концерт, паломничество), вечернее правило заменялось молебном.

Каждый день после вечерних молитв духовник обращался ко всем насельникам лагеря с проповедью, разбирая примечательные моменты прошедшего дня.

Подростки, как правило, негативно относятся к беседам типа «Давайте поговорим о вере…». Поэтому специальных религиозно-нравственных бесед мы не проводили. Но нередко разговоры на духовные темы возникали сами собой в процессе совместной жизни. По вечерам у костра читались и обсуждались книги.

Поскольку хоры в нашей школе однородные, то и отдыхали девочки и мальчики в разные смены. Хор мальчиков ездил на отдых вместе с хором юношей, а хор девочек – вместе с хором девушек. Вероятно, самим юношам и девушкам было бы приятнее отдыхать вместе, но это был бы уже лагерь совсем другой направленности.

Для мальчиков обязательно устраивались спортивные эстафеты, игры (футбол, волейбол, пионербол), военно-спортивная игра «Зарница», а также викторины на различные темы. В спортивных играх обычно принимали участие и взрослые, не только как руководители, но и как участники команд вместе с детьми.

Для девочек тоже устраивались подвижные игры, но им, больше, чем мальчишкам, нравились мероприятия на тему, например, «День сказок», «Русская деревня» и т.п., где они могли поупражняться в рукоделии, рисовании, сочинении и исполнении стихов. Мы, конечно, шли навстречу таким желаниям.

К прощальному концерту все, включая родителей, педагогов и молодёжь, готовили концертные номера (сценку, песню, стихотворение и т.д.).

Все без исключения ребята, независимо от возраста, принимали участие в дневных дежурствах: помощь на кухне, доставка воды, сбор дров, обеспечение чистоты туалета и мест умывания, уборка территории.

В ночных дежурствах у костра независимо от погоды участвовали ребята 11 лет и старше. Над костром сооружался постоянный навес, что давало возможность во время дождя не скрываться в палатках, а общаться, петь, читать, играть всем вместе. Ночные смены состояли каждая из 1 взрослого и 2 детей и продолжались 1-я – с 23.00 до 3.00, а 2-я – с 3.00 до 7.00. Обязанности дежурных – охрана лагеря, поддержание костра, соблюдение тишины в лагере. Ночные дежурные получали паек на смену: банку сгущенки, печенье и чайник с кипятком. Возможность посидеть ночью у костра, попить чаю, поболтать о том о сём со взрослыми делала ночные дежурства очень популярными среди детей, и нередко из палаток вылезали добровольцы, хотя бдение у костра не давало никаких льгот не только добровольцам, но и дежурным: на следующий день они участвовали в жизни лагеря наравне со всеми.

Участие взрослых в играх вместе с детьми тоже может иметь большое воспитательное значение. Я сам не любитель спортивных игр, но в лагерях играл вместе со всеми. И вот, стоя на футбольных воротах, я заметил, что во время игры ребята много «грызутся» между собой, обманывают, подражая в этом профессионалам. Я не болельщик,  но иногда видел по телевизору спортивные соревнования.  Очень часто спортсмены ведут себя  неблагородно. А мальчишки этому подражают, потому что внутреннее благородство в них не воспитано.

И не только мальчишки, но и некоторые наши взрослые мужчины входили в азарт и вели себя так же. Пришлось напомнить взрослым, что задача христианина при игре в футбол – не мячи забивать, а детей воспитывать. Взрослые это поняли и стали вести себя по-другому, а вслед за ними подтянулись и ребята.

Кстати, участие в играх отнюдь не роняет авторитет священника. В храме я служу, руковожу воскресной школой – все трепещут. Но когда выезжаем в лагерь, почему бы не поиграть с детьми?

Наш авторитет больше всего подрывается не простотой, а лицемерием, когда мы поучаем тому, что сами не делаем. Если мать кокетничает с чужими мужчинами, разве дочь будет слушать её назидания «не болтаться с мальчишками». Если родители в разводе, потому что «не сошлись характерами» или потому что «пришла новая большая любовь», разве дети будут слушать их советы о серьёзном отношении к браку? Если папа-христианин даёт взятку сотруднику ГИБДД, он должен уметь объяснить сыну, почему это лучше, чем честно заплатить штраф. Если педагоги в православном лагере назидают детей быть благочестивыми, а сами втихаря пьянствуют, это подрывает в детях уже не только авторитет священников и педагогов, а авторитет Церкви.

Если же руководители детского православного лагеря искренне стараются жить по заповедям Божиим, любят детей и умеют с ними общаться, то такой лагерь может принести детям, да и самим воспитателям большую пользу.