В нынешнем, 2009 году, в свет вышел очередной выпуск Проекта Россия: «Проект Россия». Третья книга. Третье тысячелетие. Москва, Эксмо, 2009, 448с. Книги издаются огромными по сегодняшним масштабам тиражами: тираж третьей – 1 миллион экземпляров, если верить выходным данным. В ряде московских книжных магазинов ее нет в продаже, и поступает ли она в центральные библиотеки страны, неизвестно. Но определенный состав читателей ее замечает.
Судя по обращениям в Церковь с просьбой развеять некоторые недоумения, вызываемые книгой, это в основном врачи, педагоги, банковские служащие, одним словом, люди интеллигентных профессий, воцерковляющиеся и воцерковленные. За два последних года вопросов к священнику и в Миссионерский отдел о книге: как ее понимать, стоит ли ей в чем-нибудь доверять и что о ней думает Церковь? – было не более 6-7. Но исходили они всегда от людей серьезных, вдумчивых и неравнодушных. Поэтому, откликаясь на недавний приход таких людей к председателю Миссионерского отдела Московской епархии, мы публикуем на сайте отдела наше мнение о прочитанном.
Цели и планы авторов (или автора — книга анонимна) амбициозны. Этого даже мало сказать. Они глобальные, вселенские. «Мы делаем дело, — заявляют авторы, — которое определит мировую историю.» Авторы убеждены в том, что вбрасывают в общественное сознание идеи, способные сформировать новое мировоззрение или обновленное понимание предельно опасного состояния мира и вызвать горячее желание объединяться – всем честным людям – ради спасения человечества. Авторы, отметим это сразу, начитаны в христианской литературе, и вообще книга, как бы ни относиться к ее наступательному лозунговому стилю, демонстрирует осведомленность ее создателей во всех областях или аспектах современной жизни: в политике, в простой и решительной интерпретации истории, в экономике, в футурологии. Во всем авторы чувствуют себя уверенно. Впрочем, если перед нами манифест, а манифестом и веет со страниц анонимного произведения, то иного тона и не следовало бы ожидать, кроме чеканного, безапелляционного, не оставляющего возможности размыслить. В формально-содержательном смысле текст представляет собой цепочку выводов, окончательных и необсуждаемых, предполагающих послушно внимающую массу, население, народ, идущий за новыми вожатыми, за новыми народоводителями, то есть демагогами (греч. demos — народ + ago – веду). Именно к нерассуждающим обращены призывы и умозаключения, а не к самостоятельным и свободомыслящим. Последние не смогут общаться с книгой в режиме безответной связи: глотать поток лозунгов и воспринимать их как руководство к действию. Еще отдельный вопрос: к какому действию? Забегая вперед, скажем, что книга весьма туманно отвечает на вопрос — что делать? На наш давний вопрос.
И вот тут-то, как нам кажется, выявляется некое скрытое лукавство авторов. Адресовать свои выводы интеллектуалам, элите, особо чувствующим и эксклюзивно переживающим — правильно ли это? Чем умнее человек, тем менее заявляет он о своем положении, способностях, возможностях. И уж тем более мудрый, любящий, не станет возвышаться над кем-либо. А рецензируемая книга не скрывает своего превосходства над толпой, над людьми. Она обзывает их «атомизированной массой», «потребительской кашей», которая «ценна только скопленными в ней ресурсами» (с. 389), пытается вызвать в ней мысли о своей избранности. Для чего?
Чтобы понять, кратко скажем о книге.
Она состоит из вступления, семи частей и послесловия. Во вступлении рисуется знакомая картина современного общества: нервного, суетного, подчиненного жестким ритмам, находящегося в постоянном страхе за будущее и за то, что имеет сегодня, что не мешает его членам алкать и жаждать удовольствий. Общества насквозь потребительского и материалистического, стоящего на пороге — и наступивший кризис, по мнению авторов, эту очевидность обнажает — планетарных изменений, накануне слома «констант потребительской цивилизации» (с. 15).
В части первой, озаглавленной «Вечный мир», речь идет о материализме как об одной из разновидностей теории вечного мира. Авторы достаточно убедительно выявляют бессмысленность, точнее абсурдность материалистического мировоззрения, которое через отрицание Бога делает человека высшим существом, стремящимся материалистически достичь высшей цели, согласующейся с врожденными человеку свойствами: инстинктом бессмертия и инстинктом счастья. Материалисты по-своему грезят бессмертием, счастье же понимают как удовольствие туловища и его чувств. И вот в стремлении к бессмертию и удовольствию они выбирают одну из двух — марксизм или либерализм — магистралей.
Пути на горизонте желаний сходятся: это рай на земле. Марксисты и либералы совпадают и в понимании того, что для построения их рая нужна единая мировая власть.
Сегодня, как утверждают авторы, прийти к власти прежними методами невозможно: силовой ультравооруженный контроль над миром невозможен. Возникает новая доктрина мирового господства: завоевание мирового сознания. Отсюда всплеск интереса и усиленное вложение инвестиций в развитие информационных, коммуникативных и виртуальных технологий. «Контроль информации позволяет формировать массовое мировоззрение и генеральное направление» (с. 52). Смысл любой мировой системы заключен не в получении прибыли, не в благах, хотя бы материальных, но в достижении власти над миром. «Имея технологию формирования сознания и соответствующий ресурс, можно с одинаковой эффективностью как активировать умственную и психическую деятельность общества, так и парализовать ее» (с. 53).
Очевидно, что люди одинаковых взглядов, даже одинаковых рефлексов принимают одинаковые решения в одинаковых ситуациях. Ситуации, между тем, совершенно стереотипными не могут быть. Интерпретация их делает такими. Следовательно, задача в том, чтобы сформировать поведенческий стандарт. Это и есть безграничная власть над человечеством. Достигается она сначала разрушением традиционного сознания, сломом вертикальных линий, связующих поколения, а затем насаждением единообразного рационально-потребительского типа сознания.
«Разрушить внутренние связи могут информационные боеголовки, начиненные «взрывчаткой»: агрессией, эгоизмом, цинизмом, порнографией и прочим. Чтобы взорвать мировое сознание, нужно наладить массовое производство такой продукции» (с. 59). Разные роды вооружено-информационных сил ведут наступление: кино, шоу-бизнес, печать, компьютерная индустрия. В книге приводится немало конкретных примеров, красноречиво демонстрирующих деструктивное воздействие на души ядовитой духовной пищи. Анализ мультфильмов «Шрэк», «Би Муви» точно указывает на разрушительную подмену: урод играет положительную роль, а милая девушка оказывается извращенно злой. Правильная идея — общий труд — растворяется в негативных образах и деталях.
В главе «Умирание», 14-й, в той же первой части книги, авторы точно и прямо, не смягчая реальности, выводят из идеологии либеральной демократии расцвет пресловутой толерантности (то есть терпимости, императива безусловного уважения к чужим вкусам и ценностям), поощряющей открытие магазинов, создание объединений, выпуск газет и программ, обслуживающих и адресованных извращенцам. В системе ценностей материалистического мировоззрения опасным считается только непосредственный, сиюминутный вред. Гомосексуалисты никого не убивают и не грабят, они такие же люди, на взгляд либералов, только с другими вкусами. Авторы анализируют технологию вживления общественных и духовных болезней в сознание людей. Сначала о понятии надо много говорить, пусть даже с осуждением его или в тоне объективного рассмотрения — о наркомании и ее размахе, о недопустимости педофилии. Затем, когда понятие прочно входит в жизнь и уже никого не шокирует, необходимо его уточнять, классифицировать, дробить, разделять на недопустимые случаи и допустимые с оговорками и т.д. На следующем этапе «идеологи постмодернизма скажут – педерастии в принципе нет. Сколько людей, столько и полов (с. 97)».
Спровоцированные судебные иски от детей к родителям под предлогом защиты прав ребенка заканчиваются победой сына над матерью (мать не разрешала сыну купить ежика). Это ювенальная юстиция, революция не в педагогике, а в человеческом обществе в целом. Разрушение иерархии в обществе до основания, инициированное не детьми. Суммируя, отдадим должное авторам: язвы современности, риски и пагубные тенденции ими описаны честно и трезво, без нагнетания страстей и сгущения красок. Они, как говорится, совсем не кошмарят читателя, когда в главе 19 «Виртуальность» прорисовывают следующую перспективу: «Отпечатки пальцев, сканирование радужной оболочки глаза и гены человека являются безупречным способом идентификации человека. Они настолько хороши, что позволяют отказаться от всех видов документов. Будет глобальная база данных, с помощью которой любой житель планеты может быть идентифицирован на основе уникальных признаков собственного тела».
Читатель сам может додумать многочисленные плюсы чипизации. Объект с таким чипом нельзя потерять, украсть или подделать. Но одновременно личная жизнь любого человека оказывается как на ладони. Постепенно считывающие устройства будут установлены на дорогах, в школах, подъездах, библиотеках, магазинах и т. д. В максимуме они наполнят среду так же, как сейчас она наполнена бактериями.
«Каждое приобретение, каждое посещенное место, каждое сказанное или прочитанное слово будут учтены и переданы для последующего анализа. Система получит невиданное количество информации, потенциальный эффект от использования которой мало кто осознает. (….) Останется шаг до передачи власти от человека к компьютеру» (с. 126).
Надо понимать, и авторы книги это убедительно описывают, что люди сами, по своей воле, очарованные прогрессом, готовят почву и внедряют в собственную жизнь всю ту трансформацию бытия, которая обернется пустотой, миражем и призраком — небытием. В пятой части книги, в главе 9-й «Новый мир» речь идет о зарождении в начале третьего тысячелетия от Р. Х. принципиально нового мира. «Поклонение идолам (то есть такое существование, в котором человек всю жизнь служит своим страстям, своим порокам, объективируя или даже персонифицируя их. — Авт.) переносится в киберпространство. Уже сегодня видно, как человечество погружается туда». (…)
Киберпространство входит в текущую жизнь человека. Возникают социальные киберсети. Миллионы людей по всему миру сутками сидят за компьютером, и их количество постоянно растет. Они живут там по своим законам, строят свой бизнес, систему отношений, мораль и, главное, свою религию… Основание новой религии: «Живи для себя и вечно». Там, в виртуальном мире, нет понятий сострадания и милости. Вся логика построена только на «все для себя любыми путями»…
Там даже 100-летняя бабушка может выдать себя за 20-тилетнюю девушку, блистать умом и опытом. Следующий шаг — подвижный образ. Это, безусловно, интереснее, чем реальность пожилого человека. Не за горами реальное вхождение в виртуал через установление чувственной связи с машиной и возможность жить полноценной … виртуальной жизнью.
Кому-то виртуальный мир покажется раем, но этот рукотворный рай в своем развитии приведет к запредельно ужасным для обитателей последствиям: «к исчезновению человека во всех смыслах» (с. 367-368).
Отмеченные и другие планетарные перемены, тектонические сдвиги и взрывы в жизни человечества подготовлены, по мнению авторов, торжеством демократии. Первая книга «Проект Россия» была посвящена, в основном, ее обличению и развенчанию. Продолжается ее критика и в третьей книге.
«Если кто верит в реальность демократии, — пишут авторы, — тот по-честному не понимает предмета разговора. Это бездонный колодец общих слов…» (с. 337). «Как солдаты неспособны выбрать генерала, — говорится далее, — так народ не способен выбрать власть. Это ни плохо, ни хорошо, это природная данность». Подводя итог, авторы ставят окончательную точку в деле демократии, точнее, вбивают гвозди в ее гроб. Гвоздей, по их видению, всего три: «Без знаний нет выбора… – Избирательные кампании знаний не дают… – Демократии нет и не может быть в природе».
Если первая часть книги, «Вечный мир», посвящена критике материалистического мировоззрения, обнаружению в нем концептуальных начал тех пороков и болезней, что мучают ныне потребительское общество и грозят окончательно завести человечество в тупик, то следующие части представляют собой последовательное и обстоятельное изложение религиозного мировоззрения. Читателя с разных точек зрения, апеллируя к физике, к истории, к психологии и здравому смыслу (через житейские аналогии), убеждают в бытии и преимуществах веры в Творца, Бога, создавшего «мир из ничего» по одной Своей любви, благодаря единой и единственной всемогущей творческой Силе, которая составляет Его неотъемлемое свойство. Авторы затем излагают, пользуясь вполне современным языком и примерами из нынешних будней историю и смысл возникновения и утверждения в человечестве единобожия. Исторический путь израильского народа, значение закона, данного ему, постепенное приготовление людей к приходу Мессии, и, наконец, воплощение Христа, Сына Божьего, Его проповедь и Его воскресение – все это описано в части, озаглавленной «Сотворенный мир».
В последующих частях «Истина», «Сущность», «Новое время» и «Выводы» подробно, на широком историко-культурном и историко-философском материале разрабатываются те же критические взгляды и идеи, которые определяют настроение всего трехтомника. Эти взгляды и идеи можно выразить одним словом: катастрофизм. Не просто апокалиптические чувства и наблюдения, а именно панкатастрофизм, нагнетаемый планомерно и разнообразно. В начале нашей рецензии мы поставили вопрос «Для чего?». Там он был вызван попыткой понять, зачем авторам нужно играть на честолюбии читателей, даже широких читательских масс, тираж-то миллионный — невежественных и неблагодарных, поскольку люди и составляют, эти бедные вымирающие читатели, общество потребления. Этот же вопрос возникает и по мере приближения к концу книги. Не может же быть ее конструктивным содержанием обличение, выявление гибельных симптомов в жизнедеятельности человечества, которые, впрочем, многим известны, а о некоторых уже так много говорят, так ими пугают, что они стали привычными. Общество в целом, и христианскую церковь в частности, подтачивают разрушители, злоумышленники (авторы с удовольствием употребляют слово «воши»: известно, что такая специфическая, неологическая терминология — кто это такие, о чем это? — значение которой проясняется контекстом, устанавливает особый контакт между напористым агитатором и пассивным потребителем. Скажи о том же самом знакомым словом – эффект получится не тот. Вернее, выявится тривиальность ситуации. А воши… О да! Такое появилось только в наше время, и только мы научены их распознавать). Итак, один и тот же вопрос, «для чего?» вся эта критика — ну, хорошо, увидели, ужаснулись, что делать-то? – и «для чего» меня во все это посвящать? Может быть, вербовать будут? Убедили в том, что все плохо, а люди вокруг — «потребительская каша», с ними другой каши и не сваришь, значит, на меня надеются. Я-то не хочу, чтобы меня дурили, я душой болею за происходящее. А во всем мире, внушают авторы, совершенно не на что опереться, ни за кем идти нельзя, нет никакой защиты. Последняя крепость, на нее традиционно люди уповают (или уповали) – Церковь, и та в беде.
В предпоследней части книги, «Выводы», в главе «Крепость» авторы обрушивают на Церковь жесткую критику. Не совсем беспочвенную, содержащую некоторые точные наблюдения, но – бьющую в целом мимо цели. Наблюдения, еще раз подчеркнем, имеют основания в реальности. Но какой? В реальности грешной, обыкновенной человеческой жизни. Авторы своим обличением свидетельствуют о том, что они не чувствуют, что такое Церковь. О Церкви Божией говорится в Символе христианской веры. Она, среди прочих определений, святая. Если же ее воспринимать, как институт, клуб, организацию, партию и т. п., тогда — да… «Церковь, — пишут авторы книги, — сравнима с крепостью, которую непрерывно штурмуют, как открытые враги, так и воши. (…) Они позиционируют себя христианами и проникают внутрь крепости под видом своих. (…) Имунная система их не распознает, внешне они выглядят еще большими христианами, нежели настоящие. Показная набожность, не зевнут, рот не перекрестив, но при этом крепко держатся своей выгоды, карьеру делают и добывают личные блага. Оптимальный способ получить доступ к земным благам через авторитет Церкви – сделать карьеру. (…) Появляется новый тип священников, понимающих сан источником земных благ». (…)
Растет лицемерие. Из нового «священства» оформляется группа, заранее готовая согласиться с любым указанием властей, лишь бы сохранить свое положение. Пастырская деятельность ограничивается религиозными сентенциями и стратегией, «чтобы была тишь и не скребла мышь» (с. 381).
Одним словом, на Церковь плохая надежда. Куда же идти, на что уповать предлагают нам авторы, не оставившие камня на камне ни в области мирской, ни в церковной. Они, кстати, одну из «каменных» строк Писания приводят: «Время разбрасывать камни и время собирать камни» (Эккл. 3, 5). Эта цитата санкционирует, утверждает высочайшим авторитетом затаенную идею авторов, их действительное желание и вызревшее решение. Конструктивное решение, ибо они не только обвиняют, они намерены строить. И здесь, в конце предпоследней части под многосулящим названием «Выводы» этот вывод, эта затаенная — видимо, изначально, с первого тома — идея вдруг промелькнула, обозначилась, но вскользь, ее можно и не заметить. Но мы заметим ее: «Чтобы остановить губительные процессы, — заявляют авторы, — нужно воссоздать крепость: восстановить стены, навесить ворота, и отражать атаки язычников». То есть, по мысли проектировщиков России (между прочим, почему же все-таки России? О России нигде упорно, четко ни слова. Нет-нет, есть два-три упоминания, негативных, разумеется, и косвенных: то о правительственной какой-то концепции, то о Церкви ее, но не более), нужно построить новую Церковь. Это допустимо, если старая рухнула. Получается, что именно этот факт констатируют авторы. Смело, впечатляет. Прав написавший аннотацию к книге: она, книга, «буквально взрывает наши представления о нынешнем моменте истории». Но Священное Писание зафиксировало такие слова Самого Христа : «Создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16, 18). Она создана, и ей обещана Богом несокрушимость. И тогда весь вопрос в том, где ее, уже созданную и совсем не нуждающуюся в том, чтобы строиться по-новому, найти. Но авторы вбросили идею, и они разовьют ее в заключительной части – «Ковчег».
На самом деле, авторы не стремятся к тому, чтобы строить заново, воссоздавать, видоизменять Церковь. Новый «ковчег», в который они зовут войти, это не государство и не Церковь, это нечто иное. Мы не сказали – нечто новое, потому что предлагается нечто совершенно неновое, уже встречавшееся в истории, как с точки зрения формальной, так и в идейно-содержательном плане. Людям, не согласным с действительностью, восстающим против перспектив общества потребления, реально оценивающим опасность развития ситуации в мире и при этом придерживающимся некоторых принципов традиционной нравственности, принципов элементарной человеческой порядочности и мирной социальности, таким вот уравновешенным, нерастленным, сохранившим вкус к жизни и творческие способности, таким вот людям предлагается объединяться во всемирную «группировку» — так у авторов, под именем «ковчег». Что же, кроме общего мироощущения, сплотит этих людей в группировку? Людей в народ объединяет общая культура, выраженная в языке, в эстетических формах, в житейских даже особенностях и навыках, и корни этих свойств и признаков, истоки их – в религиозной картине мира, воздействием своим способствовавшей формированию этого народа. Традиционная и прочная государственность находится под ощутимым воздействием народных, этнических начал; то есть принципов бытия государствообразующей нации, и это – «физика» феномена, а «метафизика» его – в верованиях, в религиозных убеждениях ведущего этноса.
Что же у проектировщиков? У них именно мироощущение, а не то, что обыкновенно обнимается понятием мировоззрение. Последнее предлагает более или менее разработанную систему идей, ценностей и прочее. Учения в трех проектах, в трех книгах «Проект Россия» — нет. Есть многозначительные намеки. Впрочем, авторы предупреждали, что ответом на их разоблачительный пафос, на их патетическое негодование станет весь текст. Ответ упрятан в строки или между строк – эзотерическое послание имеющим глаза и уши, но, видимо, сверхчувствительные.
Серьезно говоря, никакого тайного послания здесь нет. Вернее, оно может быть даже и есть, но элементарное. Какая-то структура, может быть даже продумав технику осуществления своего замысла, раскинула флажки, крючки и сети для привлечения народа в очередную пост-, или супер-, или над- религиозную секту. Чем-то отдающую самым общим протестантизмом, а может быть гибридную, в которой сплетаются взгляды неопятидесятников, проповедников нью-эйджа и каких-нибудь модернизированных масонов, ищущих новые подходы к осуществлению старой идеи о мировой власти под благовидным предлогом сопротивления пришествию антихриста. (Что должно особенно понравиться русским, они-то ведь, как-никак, генетически православные. Значит, немножко того, мракобесы и ведьмоискатели. И напряженные всматривания в признаки конца света – это из их мировоззренческого набора. Поэтому, вероятно, книга и названа «Проект Россия»). Авторы адресуют свой текст всему миру, всем народам, но для японцев, к примеру, надо то же самое писать иначе, и так далее. Удельный вес христианских тем и слов в книге, в третьей, велик. Но безболезненно христианство можно было заменить на иудейскую, исламскую, конфуцианскую тему. В начале – ставим диагноз современности, затем – история и возникновение духовной силы, которая задумана была неплохо, но с задачей не справляется; в результате: честные интеллектуалы всех стран – соединяйтесь! Не под знаменем марксизма, нет. Под хоругвями Православия или вокруг католических скульптур? Опять же нет.
«Мы не касаемся религиозных догм и дистанцируемся от всех противоречий и разногласий между различными церквями и учениями. (…) Человек … может только верить. А раз так, пусть каждый верующий считает свою веру самой правильной, но не выносит это на обсуждение» (с. 432).
Вот это да! Что называется: приехали. А что же мы здесь обсуждаем? Развернули говорильню на полторы тысячи страниц (три книги) несколькомиллионным тиражом, и что дальше? Уж не говоря о том, что в истории самым недолговечным способом соединить и воодушевить людей были идеи и стоящие за ними силовые структуры — династии и цивилизации, и те невечны. Вечен, действительно, только Бог. Но не абстрактный, не далекий, не выставляющий вместо Себя Свои законы, Свои заповеди, а живой, ставший близким человеку, дающий себя осязать (Фоме) и Себя вкушать – всем, посвятившим себя Ему.
В общем, что нам предлагает эта книга? Цитируем: «Нам нужна защита от поражающего фактора, коим сегодня является совокупность действий мирового игрока и процесса слома привычной человечеству экономической конструкции. (…) Справиться с негативными процессами может группа, по ключевым параметрам напоминающая организацию ранних христиан. Отличительным признаком там было не богатство или обладание административным ресурсом, а понимание ситуации: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 3. 2). Для людей понимание учения Христа было стимулом к добровольному «неформальному объединению» (с. 428).
Очень хочется огрызаться чуть не на каждое утверждение. Дать волю эмоциям. (…) Значит, у кого-то другого, например, у поздних христиан признаком объединения было богатство и это … протокольные эти словечки, гаденькие такие – административный ресурс! Вот так вот бросают заявления, а почему? А вдруг всего этого не было? Что, во все века человечество только и заботила прочность экономической конструкции, и, чтобы она не сломалась в результате козней злоумышленников, люди раздирали одежды, посыпали голову пеплом, постились, короче, каялись. А при чем здесь Царство Небесное? Если в интерпретации авторов, то Царство Небесное – это понимание учения Христа. То есть заповеди, система знаний, книга. Зрелый протестантизм. Чернозем для сект. Надо было оторвать учение Христа от Него же Самого – Живой Личности, приходящей к нам во плоти на каждой Литургии, чтобы секты начали бурно размножаться. Нет, не учение объединяет, но любовь, а она возможна только к реальной личности. Личность, лицо, лик – значит, есть глаза, голос, тепло, единственное чувство, которое рождается только в общении именно с Этим Ликом – Господа Иисуса Христа. Желание во всем слушаться маму и жить, как она просит, возникает не сначала, но потом. В начале, и навсегда, появляется и пребывает доверие, невыразимая и самая прочная связь, несокрушимо соединяющая двух и более людей – и эта связь называется любовью. И только любовь к Богу, Который есть глава собранных во Имя Его личностей, может по-настоящему сплотить – добровольно и неформально. А дружить против чего-то… надолго не хватит.
Цитируем дальше: «Объединение глубоко мыслящих и энергичных людей образует коллективный разум, единое информационно-энергетическое поле. Между ними устанавливаются горизонтальные связи, как между клетками единого организма. Это и есть ковчег. Это и есть защита. Наша задача – создать условия, в которых честные неравнодушные люди объединятся в систему, не имеющую иерархии, но позволяющую связаться с любым человеком через один шаг» (с. 434). И еще: «Если мы не позиционируем себя религиозной структурой, у нас не должно быть конфессиональных ограничений. Полезность человека делу должна определять не конфессия, а его искренность и глубина понимания. Выходит, если, например, мусульманин в целом разделяет наше понимание мира и технологию действия, ничто не мешает ему участвовать в общем деле. Как это согласуется с его официальной верой, пусть каждый решает сам» (с. 432). «Искренность и глубина понимания» … Понимания чего? «Наше понимание мира и технология действия…» Какого действия? Вы думаете, книги на эти вопросы отвечают? Нигде! И если для мусульманина или христианина его вера – это всего лишь что-то официальное, то у него и нет веры, потому что это нечто очень сокровенное и личное. В том-то и сила веры, что из личных надежд и преданностей создается могучее единство. А не из мыслей и энергий – из них, в самом деле, может получится, да и то только в воображении праздномыслящего теоретика – информационно-энергетическое поле. Может быть, эти словосочетания кого-то завораживают, кажутся крутыми и злободневными? Эх, авторы, дешево пытаетесь купить себе авторитет.
У Достоевского звучит мысль о том, что человек настойчиво ищет – это его инстинкт, чисто человеческий – чему поклониться. Авторы в ранг нового кумира возводят коллективный разум под именем поля. Не вавилонская башня, а поле. Не Литургия*, а отвязанный от Святых Тайн, от Плоти и Крови Богочеловека Христа перевод – «общее дело». Напоминает это чем-то клич пионеров «Всегда будь готов!» К чему готовили пионеров? Какое это общее дело?
Вербуют. Только куда? Одно скажем определенно: ни к России, ни к Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви эти проекты отношения не имеют.
* Литургия — это греческое слово, которое дословно переводится на русский язык как «общее дело».
