Во-первых, как и вообще в любом вопросе, связанном с духовной жизнью, с Церковью, нужно сначала (да и всегда) понимать, в какой точке «духовного пространства» ты находишься, на каком уровне, определить для себя некую систему координат, наметить пути своего изменения, возрастания. Все это вмещается в одно понятие – покаяние. Если мы не поймем своего духовного состояния, а начнем сразу говорить другим: » Давайте вести себя прилично», то, скорее всего, желаемого результата не добьемся, но, не имея навыка самоконтроля, спровоцируем вскипание страстей, эмоциональное ненастье.
Только внимательно и трезво относясь к себе можно понять, что мое нынешнее состояние неконструктивно, неплодотворно, оно может даже помешать миссионерской деятельности – навредить и мне лично, и Церкви в целом. Поэтому, какие бы общие понятия и тезисы мы не выдвигали, все сведется к одному образу – к личности миссионера. Посмотрите, когда мы изучаем историю миссии, то она так или иначе связна не с концепциями, а с личностями. Например, миссия Русской Православной Церкви в Японии. На ком она закруглена? На святом равноапостольном Николае (Касаткине). Или первые апостолы… Только так, целиком и полностью отдавая свою жизнь Христу, двенадцать, семьдесят, пятьсот человек смогли освятить Евангелием всю Римскую империю, на тот момент – цивилизованную, хотя бы в собственных римских глазах, часть человечества!
И уже потом, изучая их наследие, жизненный путь, мы, теоретизируя, говорим: «Вот универсальный миссионерский метод апостола Павла, или вот так-то поступали апостолы и их преемники в такой-то ситуации, посмотрите на методы и средства, которые они использовали». Но, опять же, как использовали? Творчески! Они не приходили с инструкциями и кодексами, а лишь с горячим желанием послужить Богу и любовью к людям. Например, когда святой Николай (Касаткин), еще совсем молодым человеком ехал в Японию, эта страна представлялась ему невестой с букетом цветов, встречавшей его с распростертыми объятиями. Реальность же оказалась трезвящей. Должны были пройти еще годы гонений, подпольной, скрытой работы, пока японцы поняли – приехавший к ним рассказывать о своем Боге русский Николай – это не тот, кто собирается высматривать их землю. И так всегда: местные жители проникаются уважением и любовью к миссионеру, и обращаются ко Христу те из них, в которых слово падает на добрую, отзывчивую почву.
У русского классика Бориса Константиновича Зайцева есть замечательный рассказ. На миссионерской конференции встречаются католики и православные, вступая не в экуменическую, а именно в научно-богословскую дискуссию. Ведет конференцию православный архимандрит и католический аббат с блестящим академическим образованием. В зале много заслуженных людей в сане… Встреча проходит конструктивно, все вопросы подняты, обсуждены и работа, вроде бы, завершена. В качестве приглашенного на конференции присутствует почтенный, преклонных лет седовласый человек, которого у нас, в Православии, принято называть старцем. Заслуженный монах. Может быть даже, если память мне не изменяет, в сане Митрополита. И в конце этого мероприятия произошел удивительный эпизод. Аббат, католик, подошел к старцу и поклонился ему в ноги. И это тому, который практически не произнес ни одного слова на конференции! Он и языка не понимал, поэтому немного скучал.Наш архимандрит удивленно спрашивает у своего сопредседателя о мотивах его поступка и получает поразительный ответ: «У нас, в католицизме, есть всё, организация, миссионерские ордена, материальная база, у нас есть многое. Но у нас нет этого…» И тогда архимандрит произнес: «Да, но зато у вас есть тот, кто поклонился ему в ноги». Аббат обрадовался, они обнялись и расстались.
