Священник Н.В. Цветков. Бесплатное приложение к журналу «Векъ». Выпуск I, Санкт-Петербург: 1907.
Вопрос о приходе, об его истории, о том, каков он в настоящее время, и каким должен быть, породил громадную литературу. Выдвинут этот вопрос А. Папковым, изложившим результаты своих работ по изучению этого вопроса в книге «Необходимость обновления православного церковно-приходского строя». С появлением этой книги и начинается ряд статей и заметок о православно-русском приходе. Интерес к этому вопросу в особенности оживился с того времени, когда поднялись речи о реформировании всего нашего православно-церковного строя. С того момента и до сего времени неумолкаемо и в духовной и светской печати слышатся голоса о переустройстве прихода, об обновлении приходской жизни.
Еще 28 июня 1905 г. бывший обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев в предложении Святейшему Синоду указал на необходимость тогда же приступить к подготовительным трудам к Поместному российскому собору, причем, между прочим, поставил вопрос о благоустройстве прихода в религиозно-нравственном, просветительном и благотворительном отношениях. «В настоящее время, говорит он, многими просвещенными ревнителями Церкви признается, что благоустроение приходской общины на основании общего о сем положения с правом юридического лица и автономного заведывания всеми делами прихода, при посредстве местного органа из прихожан, содействовало бы оживлению и обновлению не только церковной жизни в приходе, но и вообще духовных народных сил в России. По мнению помянутых ревнителей, следует предоставить приходским общинам не только заведывание материальными нуждами церкви, призрения и просвещения, но и само избрание кандидатов клира и распоряжение всем церковным достоянием. Так как устройство на этих началах приходских общин касается всего существующего уклада церковной жизни вообще, то вопрос этот требует всесторонней разработки как в отношении организации приходской общины, её прав по заведыванию делами прихода и его положения в области епархиального управления, так и в отношении возможности и порядка осуществления этой реформы в разных местностях России, без потрясений и вреда для существующих церковных учреждений, содержимых на церковные средства. Без сомнения, это дело первостепенной важности на благосостояние как Церкви, так и государства». (№ 45, «Церковные ведомости» стр. 1902).
18 ноября 1905 г., в своем определении, Святейший Синод говорит: «Устроение самого прихода-общины на твердом законе не может тотчас совершиться, требуя работы законодательной и многих перемен. Между тем дальнейшее отлагательство, в тяжелое нынешнее время, сего важного дела совсем нежелательно. Посему св. Синод определяет предложить теперь же преосвященным, чрез напечатание в «Церковных ведомостях», к руководству такие правила и указания, которые могут быть безотлагательно выполнены без особого нового гражданского закона, лишь при условии сердечного и настойчивого попечения о деле сем епархиальной власти». Далее предлагаются и сами указания об устройстве церковно-приходских советов и собраний. В № 49 «Церковного Вестника» за 1906 г. читаем: «Уже порядочно прошло времени с момента синодального распоряжения об открытии при церквах приходских советов, но эти последние прививаются весьма плохо». «Церковный Вестник», подробно останавливаясь на несовершенствах выработанного IV отделом предсоборного присутствия проекта устройства православного прихода, находит оправдания для неосуществления синодского распоряжения: «Не может быть доверия к такой общественной организации, в которой стесняется общественная инициатива, где всюду вмешивается и все контролирует административная власть, где общественный элемент приглашается больше затем, чтобы дать деньги для расходования их согласно воле скорее администрации, чем общества» (ibid). Следовательно, мы должны только благодарить преосвященных, что они до сих пор не проявляют усердия и настойчивости по проведению в жизнь распоряжений св. Синода об устройстве приходских советов и собраний. Жутко приступить к устройству их при существующем направлении, выразившемся в предсоборным присутствии, принятием проекта устройства прихода (№ 27. «Церковные ведомости» 1906 г.) и при наличности проектов, выработанных по местам в епархии; лучше обождать, лучше потщательнее изучить вопрос о приходе, с тем, чтобы найти основу, на которой можно было бы спокойно и с радостным духом строить обновление и оживление прихода. «Всего лучше, читаем в «Церковном Вестнике», было бы собрать, если возможно, одновременно, епархиальные съезды для решения этого вопроса и на основе выработанных ими данных построить деятельно жизненный проект возрождения прихода». (№ 49 «Церковные Вести», 1906 г.).
Для примера возьмем положения проекта предсоборной комиссии о порядке решения спорных вопросов в приходских собраниях. «Если общее собрание прихода по какому-либо вопросу разойдется со своим священником, который по смыслу ст. 63, является обязательным председателем приходского собрания, то дело переносится на обсуждение благочиннического собрания, где председательствует представитель администрации — благочинный. Ввиду того, что проект не указывает дальнейшей инстанции, в которую можно было бы обжаловать постановление благочиннического совета, в случае, если истцы не удовлетворятся его решением, можно думать, что эта инстанция окончательная, или дело передается на заключение архиерея, которому, по смыслу ст. 82, все православные должны подчиняться» (ibid).
Гораздо проще решается этот вопрос в проекте «правил о приходских собраниях и приходских советах» составленном московской комиссией по распоряжению епархиальной власти для московской епархии: «председательствует на приходских собраниях и руководит их рассуждениями настоятель храма, а где два, или более священников, — один из них по взаимному согласию, при отсутствии же этого согласия, по жребию. Все вопросы, предлагаемые на обсуждение собрания, решаются единомышленно и единогласно с настоятелем храма, а в случае разногласия приводят в исполнение только те решения, которые одобряет настоятель» (§ 6). По поводу этого § II. Беллавин в № 288 «Русского Голоса» замечает: «После такого постановления мало имеют значения дальнейшие пункты правил, говорящие о том, каким большинством голосов будут решаться дела в собраниях и советах. В сущности, все может свестись к тому, как захочет настоятель, т. е. к единоличному управлению им приходскими делами. Для самодеятельности приходской общины этот § правил грозит опасностью: он может подавить энергию в самом зародыше, так как подобная диктатура мнения настоятеля может многих из прихожан оттолкнуть от всякого участия в приходских делах. В этом случае новые правила делают шаг назад даже по сравнению с правилами 1864 г. Согласно последним, священнослужители, только «непременные члены попечительства», так что председателями попечительства могли быть и часто бывали лица из прихожан, проявлявшие особую ревность к делам попечительства».
Очевидно, этим § имеется в виду до крайности стеснить деятельность приходских советов и собраний деятельность настоятеля. Согласно этому § в новых приходских учреждениях проходит только то, с чем согласен настоятель. Настоятель же должен считаться со всеми усмотрениями начальства и приводить только те мнения, которые нравятся начальству, иначе ему грозят лишения. Для ясности приведем такой пример: Благочинный в районе Московской епархии открыл самолично церковно-приходскую школу от всего благочиния и разослал по своему округу оповещение с раскладкой взносов от церквей. Предположим, что он сделал это и получил утверждение дела от епархиального начальства.[1]
Протесты против подобных случаев были до сего времени невозможны. Может ли настоятель, во вновь открываемых приходских учреждениях предложить этот вопрос на обсуждение или допустить к обсуждению этот вопрос, предложенный кем-нибудь из состава приходского собрания или совета? Конечно, может, только на свой страх под своею ответственностью, потому что § 6 Московского проекта не допускает, чтобы прошло мнение, или состоялось решение, не одобренное настоятелем. Очевидно, что настоятель, чтобы не потерпеть неприятностей, должен сначала справляться у епархиального начальства, о чем можно рассуждать на приходских собраниях и советах, и что можно на них решать, и какие решения можно приводить в исполнение.
К чему же тогда открывать новые приходские учреждения? Разве только для того, чтобы настоятелю пред всем собранием явить свое раболепство пред епархиальным начальством, или, в противном случае, заполнять гостеприимные страницы мартиролога.
Это лишь один пример из существующих руководительных и обязательных проектов правил для приходских собраний и советов. Нам еще придется возвращаться к этим правилам и обшикать их несовершенства. Лучше сказать — все в них обстоит неблагополучно, потому уже, что они точной регламентацией, полной сухой формалистики и холодного тона, убивают живой дух, который должен быть влит в омертвевший организм прихода для его оживления, возрождения, воскрешения. Возрождение прихода по таким правилам будет приставлением к старой одежде заплаток хотя и из новой ткани, но недоброкачественной; вливанием нового и при том доброкачественного вина в старые мехи. От преждевременности строгой и при том мало продуманной регламентации для предполагаемой новой приходской жизни получится только вред. Св. Иоанн Златоуст объясняет слова Спасителя о заплате и о новом вине: «доколе ученики не обновятся, дотоле не должно возлагать на них никаких строгих и тяжких заповедей. Кто прежде надлежащего времени, говорит Христос, предлагает людям высокое учение, тот и в свое время не найдет их способными следовать ему, навсегда сделав их бесполезными. Это зависит не от вина и не от мехов, в которые оно вливается, но от неблаговременной поспешности вливающих».[2] Оживление прихода по таким правилам и будет искусственным расширением и сжиманием грудной клетки утопленника, причем возвращения к жизни обмершего может так и не последовать (епископ Самарский Константин).
I. С чего начать оживление приходской жизни?
Необходимо, прежде всего, влить в приходскую общину начала внутреннего обновления. В № 4 «Церковные Ведомости» 1906 г. читаем: «беспристрастные историки утверждают, что христианство успело проникнуть в наш народ весьма неглубоко, что под христианской внешностью, которою народ привык освящать свой быт, скрывались и действовали мысли и чувства вовсе не христианские. «Нужно не только освящение форм жизни христианским обрядом, а и преобразование их в христианском духе. Нужно тесное объединение верующих в братский христианский союз, нужна побеждающая мир проповедь «благой вести христианства». Светский писатель (В. Ф. Эрн «О приходе», Вопросы Религии. 1906 г. Выпуска I) говорит: Громадное большинство из просыпающихся… хотят отделаться от роковых вопросов времени «заплаточками»… Но коснуться самого главного они не осмеливаются. Поставить во главу угла живого Христа — они не хотят, потому что с живым Христом вся жизнь должна идти по-иному… Судят и рассуждают по гадательным принципам человеческой целесообразности, а не безусловным велениям религиозного долга и религиозного вдохновения». Правильная организация прихода должна стать необходимым средством для того, чтобы с одной стороны начинающееся теперь религиозное оживление могло разлиться вширь по лицу Русской земли, а затем и всего мира, — а с другой стороны, чтобы оно могло развиться вглубь, войдя в соприкосновение с глубинами религиозной народной жизни и народных чаяний, и получив из народной души ту силу и мощь, которая это движение — частное и местное, превратит в движение всемирное и вселенское (мысль о всемирном и вселенском распространении оживления русского прихода оставляем всецело на ответственности автора). Затем, не находя единства в бого — и миросозерцании ни у интеллигентной части общества, ли у простолюдинов, В. Ф. Эрн замечает: «для возрождения Церкви, для устроения нормальной жизни в приходе необходимо, чтобы это внутреннее единство осуществилось, чтобы оно в верующих стало живым и действительным. А так как живым и действительным внутреннее единство каждого человека должно обнаружение свое иметь в общей жизни, то второй основной чертой Церкви Христовой является соборность этой Церкви». Как официальный церковный орган, так и светский писатель приходят к одним выводам, хотя и имеющим у того, и у другого разные приложения в жизни, — именно к тому, что оживление приходской жизни должно начаться христианизацией членов Церкви, церковных общин, и что нужно объединение членов церкви в тесный братский союз (соборность).
II. Христианизация
Для того, чтобы произвести христианизацию членов приходской общины, во главу угла поставить живого Христа, и возвратить приходской общине искони принадлежащую ей соборность — нужно создать другую обстановку приходской жизни, не похожую на ту, при которой жила и действовала до сих пор приходская община. Некоторые писатели об оживлении приходской жизни совсем не признают нужды в перемене обстановки, внешнего строя жизни церковно-приходской общины. «Собрания – не начало, не причина оживления, а уже следствие и плоды… Для оживления прихода, прежде всего, нужны добрые пастыри, духом горящие, Господу работающие. Если нет в приходе пастыря — усердного богомольца, ревностного проповедника и доброго наставника, радетеля о деле Господнем, кто заменит его? Кто оживит приход?» («Пастырь и приход», «Церковные Ведомости», 1906, № 5). Другие писатели говорят: «Какие существуют в православном обществе силы и как их направить для возрождения церковно-общественного строя, — правильное разрешение этого вопроса под силу лишь всему православному обществу, призванному в целом своем составе к созданию Церкви» (А. Панков. «Необходимость обновления православного церковно-приходского строя», ст. 4). Говорят также, что никаких новых организаций для приходской общины не нужно, внутреннее обновление приходской общины само создаст эту организацию, но на это возражают, что всякого рода «добровольные организации», открываясь случайно, при изменчивом составе лиц и не предоставляя населению никакой активной роли не в состоянии пробудить в населении инициативу и развить в нем самодеятельность; этого можно достигнуть лишь «в принудительной организации людей» (Ровинский, «Церковные Ведомости», № 7, 1903).
Мы уже говорили, что принудительная организация при посредстве выработанных заранее правил со строгой регламентацией обновленной, приходской общины нежелательна. Нежелательно, однако, и лишение приходских общин зачатков организации, общей для всех. По нашему мнению, для возрождения приходов необходимо дать им начала соборности, свободу религиозной, просветительной и благотворительной деятельности и самоуправление. Саму же организацию, составление устава для приходских общин следует предоставить самодеятельности общин, предоставляя им самим согласовать свою деятельность на конгрессе или соборе из представителей общин.
III. Соборность
Соборность приходской общины должна состоять в том, что все православные христиане, общины вместе с клиром, составляют один братский союз и совместными усилиями стремятся к единой для всех общин цели — созиданию тела Христова. Все они живут единой братской семьей, ни для кого из них не чужда никакая отрасль церковно-приходской жизни. При этом отнюдь не должно быть брезгливого отношения к некоторым членам приходской общины, которое, с легкой руки Папкова, вошло во все проекты правил приходской жизни. Это именно упоминание о лицах порочного поведения (А. Папков. «Проект постановлений о церковно-приходском собрании и церковно-приходском совете», § 103;[3] проект Предсоборного Присутствия, § 33 и 84; в проекте правил по Московской епархии: усердные к церкви и исполняющие обязанности исповеди и св. причащения могут быть членами приходских собраний и советов, § 1 и 10). Относительно такого рода ограничений следует помнить слова Н. А. Заозерского: «Как, какою меркой судить о поведении? Нужно принять во внимание тот замечательный факт, что в обсуждении вопросов общественных не кто иной, а именно люди проштрафившиеся, так или иначе в общем мнении, — первые борцы за справедливость, и нередко поражают более меткими суждениями и соображениями, чем люди добрые и простосердечные. Да и для них самих участие в общении с добрыми людьми будет иметь благотворное исправительное значение; напротив, выделение может только ожесточить их еще более[4].
Не надо забывать, что Христос установил Церковь свою для освящения людей грешных и порочных всякого вида, и что Он пришел грешников спасти: ограничения же для состава церковно-приходских общин надо относить на счет фарисейской закваски составителей проектов. В частности, относительно выражения московского проекта: «усердные к церкви», заметим, что это ограничение можно распространить очень широко. Кроме того, ограничениями подобного рода создается для некоторых лиц новый вид неблагонадёжности — церковной, которая, при введении проекта приходских книг, может иметь и юридическое значение. Церковь может сделать лиц этих подозрительными и вне церковной жизни (в случае, если бы, например, какое-либо светское учреждение; навело справку по приходской книге). Также точно и обязательность для членов приходских общин принятия таинств Исповеди и Причащения является нежелательною, так как этим оторвана будет от Церкви значительная часть интеллигенции, которая по разным историческим и бытовым условиям жизни не имеет крепкой связи с Церковью и неаккуратно исполняет вышеуказанный христианский долг.
Относительно самой соборности приходской общины приведем несколько замечаний князя А. Кропоткина («Призыв к оживлению прихода». Саратов, 1904): «Переходя к рассмотрению организации современного прихода, говорит он, необходимо, предварительно, хотя бы в самой сжатой форме ознакомиться с историей русского прихода. Уже в своих различных рабочих и торгово-промышленных артелях, которые бесспорно могут выставить девизом — верность и честность, и которые с давних пор приобрели доверие общества, народный ум и совесть сумели выразить, какие общественные идеалы им всего ближе к сердцу. Достигнуть уравнения прав трудящегося путем примирения человеческих несовершенств, которые замечаются всюду и всегда; затем укрепить личность в своей силе и общественном значении, равно вывести ее из апатии и безжизненности, с целью дать ей возможность бороться с сильными людьми и монополией. Вот стремление народа, выразившееся в организации разных союзов».
«Русский народ, благодаря общинным началам, развившимся в древнем приходе, имел силу. Христианские интересы сплотили прихожан и поставили целью жизни каждого человека стремление его к общему благу. Потому становится понятным, что благотворительность в древнерусском приходе приняла большие размеры… Церковная казна являлась банком. Из царской грамоты 1646 г. Енисейскому воеводе узнаем, что «церковных денег в казне было немало, и церковные — де старосты тех денег раздавали взаймы служилым и всяким людям». При церквах содержались на общий счет «мастера» — учительские люди. Стоглавый Собор указывает на повсеместное существование школ, содержимых приходами. По окончании учения в школах воспитанники снабжались книгами, и при церквах существовали книгохранилища, доходившие до 700 томов».
Указав, что общественная жизнь в приходах в Англии и Америке развила дух единомыслия и взаимообщения не только в вопросах Церкви, но и но всем вопросам жизни, чем и подготовила англичан и американцев к сознательному, разумному самоуправлению, цитируемый автор говорит, что «русский приход постепенно замирает. Не стало благотворительности, взаимопомощи, объединения прихожан; нет деятельной, сознательной работы в приходах. От прихожан требуется только выбрать старосту, который является приказчиком причта. Постепенно из просвещенного центра, из источника правды, приход стал носить в себе зачатки произвола и незаконности. Ослабла существовавшая раньше связь между духовенством и прихожанами. Русское народонаселение, видя долгое время постепенное распадение и бездеятельность приходской жизни, и воспитанное с петровского времени до наших дней в безучастном отношении к приходу, потеряло некогда крепкую веру в себя и в руководителей своих. Оно стало индифферентно к общественной работе потому, что нет более традиций. Нужно вновь насаждать приходы, как насаждались они в Древней Руси, нужно вновь заставить прихожан участвовать в общей работе»[5].
Итак — все прихожане, — мужчины и женщины, вместе с духовенством прихода принимают самое живое участие, в церковной жизни. Все, кто только может, принимают сознательное участие в этой жизни. Ограничение членов приходских общин 25-ти летним возрастом — произвольно. Для меня совершенно непонятно, почему мужчина, в особенности же женщина, которая до 25 летнего возраста может быть уже матерью, лишены права на живое участие в приходской жизни.
Здесь я, хотя бы кратко, хотел высказать свои личные пожелания об изменениях в правах и положении духовных лиц в приходе. Духовными лицами в приходе я считаю: священника, диакона и чтеца. Все они, во-первых, должны быть лишенными рабского духа, приниженности, трепетания пред благочинными, консисторией и епископом[6].
Все они, затем, должны быть равны между собою и различаться только по особым функциям своего служения церкви. Священник должен быть освобожден от ведения хозяйственных дел прихода. Все денежное, хозяйственное дело переходит к диакону, «священник — же пребывает постоянно в молитве и служении слова» (Деяния 6 гл.)[7]
Я не хочу этим сказать, чтобы священник не принимал участия н благотворительной деятельности приходской общины. Нет, он, как и всякий член приходской общины, должен быть полон любви и милосердия к собратьям, чаще всех должен являться инициатором добрых и благодетельных начинаний в приходе. Но его не должны озабочивать исполнительные благотворительные действия, ведение хозяйственной отчетности и связанная с этим делом суетливость, мирская озабоченность. Он, как первенствующее лицо в приходе, должен быть на высоте своего звания. Обязательно пред прихожанами в церковных и не церковных собраниях, по примеру академических курсов, преподавать адаптировано к культурному уровню прихожан своего рода богословский курс, в котором главною целью должен ставить оживление образа Христа. Вместе с тем — следить за общественной жизнью и освещать смысл общественных явлений. Он должен специализироваться в этом. Ничто другое не должно вменяться ему в обязанность, развлекать и озабочивать его. Он должен «постоянно пребывать в молитве и служении слову»[8].
Чтец в обновленном приходе должен занимать почетное место. Он заведует чтением и пением во время богослужения и заботится о том, чтобы ни одно слово не пропадало даром, не произносилось без смысла, невнятно, невразумительно. Он получает для этого специальное образование в школе, наподобие синодального училища, но с особенным обращением внимания на изучение богослужебных книг, св. песнопений в подлиннике; в этой школе он научается музыке, пению и декламации. Он руководит при оживлении приходской жизни хором из прихожан и прихожанок и под его руководством они читают в церкви. Он в некоторые моменты богослужения (напр., вместо причастного стиха) читает историю празднуемого события, толкование на Священное Писание; он, наконец, импровизирует поучение, или даже молитву. Во всякой церкви должно быть не более трех главных духовных лиц: священника, диакона и чтеца. В сельских приходах могут быть и два члена, при чем один из них исполняет обе функции: за себя и за недостающего. В больших же приходах может быть много священников, диаконов, чтецов, но все они, кроме трех первых лиц, имеют второстепенное значение; они — помощники этих трех основных лиц, кандидаты на штатные места. Три главных лица должны при назначении жалованья получать одинаковый оклад. Помощники содержатся на меньший оклад от казны, на специальные епархиальные или на местные приходские средства.[9]
IV. Благотворительная и просветительная деятельность
Приходская община дружно принимает участие в религиозной, просветительной и благотворительной деятельности.
О благотворительной и просветительной деятельности мы находим немало мыслей и советов в литературе вопроса о приходе. Что же касается вопроса о совместной религиозной деятельности всей приходской общины, то в большинстве случаев ответы на него довольно слабы. Когда еще на первом, так называемом, пастырском собрании в Московском епархиальном доме был поставлен вопрос: в чем должна выражаться общая религиозная деятельность приходской общины, некоторые из присутствующих дали такой ответ: представители прихода будут раздавать евангелия, у кого их нет, будут бороться с пьянством, кулачными боями на окраинах города и т. п. Не лучше дело обстоит и теперь, после того, как составлен проект правил для приходской общины. Во 2 отделении этих правил под заглавием «Религиозно-нравственные задачи приходских собраний и советов» говорится о религиозно-нравственных беседах пастыря с пасомыми, на которых пасомые могли бы обращаться к пастырю, как к своему духовному руководителю, за решением различных сомнений и вопросов в делах веры и нравственности и за разъяснением недоумений относительно форм церковно-обрядовой и богослужебной практики… Предметы собеседований должны быть на первых порах избираемые заранее самим пастырем, а затем из намечаемых уже на самых собеседованиях, сообразно с желаниями и заявлениями членов приходских общин, те, за которыми пастырь признает преимущественное значение. Желательно, чтобы собеседования велись и остальными членами причта с условием непременного на них присутствия и руководства ими председателя совета (т. е. священника). Но живого участия в религиозной деятельности членов приходской общины мы еще пока не видим. Пасомые смиренно вопрошают священника, и священник поучает, наставляет. Всякое слово, сказанное другим членом причта, подлежит цензуре священника. Нет живого обмена мыслей, нет прений по религиозным вопросам, нет возможности, чтобы во время прений и священник мог чему-нибудь поучиться в вопросах, обсуждаемых на беседах при взаимообщении членов приходской общины, чтобы потом единодушно был составлен общий вывод собеседований. Самодеятельность членов приходской общины допускается § 2 II Отдела: они «ведут борьбу с пьяницами, незаконными сожительствами, сквернословием, нищенством и другими пороками, наблюдают за добрым поведением детей, в особенности в храме, устраивают детские паломничества и т. п. и т. д.». Чувствуя, что перечисленные случаи борьбы скорее относятся к общественной морали, чем к религии, составители проекта правил хотят изгладить пробел употреблением «и т. п., и т. д.»!
Гораздо содержательнее вопрос о живом участии мирян-членов приходской общины в религиозной деятельности ставится светскими писателями и теми из духовных, которые получают нелестные отзывы из лагеря духовной реакции. В общем, мысли этих писателей сводятся к религиозному оправданию культуры, признанию за культурою в различных её разветвлениях двигающего, важного значения в усовершенствовании в бого — и миросозерцании и в богоподобной деятельности, (Эрн, Булгаков, свящ. Петров, Светлов и др.). Отсюда — желательность привлечения в приходские общины интеллигентных сил не с тем только, чтобы их наставить, научить, от «богомерзкостей» привести к «богоприятностям», а с тем, чтобы и у них многому поучиться, уловить их оттенки бого — и миросозерцания, выражаемые, специальными научными подготовками каждого, и чтобы сообща трудиться в религиозном делании.
Спросят: какая же живая общая религиозная деятельность может ожидаться в глуши, в невежественных приходах? «Мужик сер, да у него ум не волк съел», правильно говорит пословица. Если и в беседах с такими, мало причастными к культуре мужиками, священник не будет употреблять докторального, высокомерного, нехристианского тона, то он многих удержит от бегства в секты, куда заманивают: терпимость, братство, общее уяснение религиозных вопросов.
Просветительная деятельность церковно-приходских общин одним своим концом, как мы сейчас видели, рассуждая о религиозном оправдании культуры, — соприкасается с религиозной деятельностью, другим же спускается к подготовительной, черновой работе, к проведению в массы первоначального образования, к подготовке культурных дееспособных членов общины.
Считаю нужным высказать свой взгляд на церковно-приходские школы, о которых в просветительских отделах своих много говорят различные проекты правил. По моему, стремление к расширению сети приходских школ – дело не только не нужное, но и вредное. Стремление духовной бюрократии взять в свои руки дело народного образования и открывать школы, как бы в противовес светским школам, являясь актом духовной политики, ведет к основанию у нас клерикализма, вредит общению духовного и светского элементов в предполагаемой обновленной приходской общине. Школа должна быть одна — народная, открываемая самоуправляющимся обществом на общественные средства, под покровительством и водительством государственных законов. Средства, которые идут сейчас на приходские школы, могут быть употреблены специально на увеличение вспомоществования духовным и не духовным лицам сообразно увеличению числа часов преподавания предметов религии. Церковно-приходские общины открывали бы вспомогательные учреждения к общественной, народной школе. Так, например, некоторые ученики и ученицы живут в бедной обстановке, не имеют возможности дома, подготовляться к классным занятиям, или же по малоуспешности отстают от других. Благое, христианское дело приходской общины снять квартирку (этот пример я беру из московской жизни, из наблюдения над учениками и ученицами в городских начальных училищах), для того, чтобы вечером ученики и ученицы, не имеющие, возможности дома подготовляться к урокам, в теплой, светлой комнате могли подготовляться к урокам, подвигаться в науке, не отставать от товарищей: здесь же приход, община могла бы, из наличных своих членов, или особых лиц по приглашению, иметь руководителей для малоуспешных детей.
Скажут: церковно-приходские школы надо стараться открывать в большом количестве на случай могущего быть при безрелигиозном направлении светского правительства изгнания из школы преподавания закона, Божия. Об этом говорилось уже от лица некоторых прогрессивных партий. Но это-то явление и возникло на почве антагонизма светской и духовной школ по почину самого духовенства. Говорят, что в светских школах может быть вредное направление. Но при развитии приходской жизни, таких явлений не должно быть. «Приход может иметь свой училищный совет, ничего ему не стоящий, и постоянно требовать от учителя не только обучения, но и нравственного воспитания ребенка, может, по своей близости к учителю, проследить, исполняет ли учитель эти требования, а нет — скатертью дорога… И священник в качестве законоучителя низшей школы, необходимо должен будет подтянуться». (Купчинов, И. П. «Приход как мелкая земская единица». Москва, 1905, стр. 26)
Что касается благотворительной деятельности приходской общины, то прежде всего нужно вспомнить слова св. Иоанна Златоуста: «различен милования образ и широка заповедь сия».
Вместо раздачи подаяний нужно всем прихожанам составить общество взаимопомощи и устроить кассу, образуя капитал самообложением на нужды взаимопомощи, причем взносы должны делиться пропорционально доходам, или же должны быть назначены разряды плательщиков. Известный минимальный доход не подлежит обложению. Выдачи из кассы производятся безвозвратные или с возвратом суммы, но без лихвы, вместо денег же должна быть установлена в обычай благодарность за помощь, и эта благодарность приобщается к общей сумме кассы. В эту кассу поступают пожертвования, суммы, отказанные по завещанию и другие. Так поставлено дело в Финляндии, и вследствие такой постановки, просить милостыню считается в Финляндии преступлением, которое наказывается тюремным заключением. (См. А. А. Кропоткин. «Призыв к оживлению прихода»).
V. Управление
Теперь о самоуправлении приходской общины. И указом св. Синода (18 ноября 1905 г.), и проектом правил Предсоборной комиссии, и местными епархиальными проектами правил для обновляемых церковноприходских общин, органами самоуправления прихода единогласно признаются Приходское собрание и Приходской совет, причем приходскому собранию усвояется власть распорядительная, а приходскому совету — исполнительная.
Мы уже говорили о произвольном предельном возрасте, ранее которого прихожане не могут быть членами собраний и советов в московском проекте. Думается, что 21 год, как год гражданского совершеннолетия, был бы достаточен для обозначения предела возраста, раньше которого лица обоего пола не имеют права голоса в приходском собрании.
Приходское собрание совершенно свободно, без всяких давлений со стороны представителей клира, выбирает членов совета. Эти выбранные члены совета, в числе сообразном населению прихода, вместе с клиром, т. е. священником, диаконом и чтецом, образуют исполнительный и руководящий орган приходского самоуправления. Никаких особых выборов церковного старосты, представителей от прихожан, казначея и прочего не нужно. Хозяйством приходской общины заведует диакон, в полном, согласии с постановлениями Приходского собрания и Приходского совета. Для большей гарантии в этой согласованности, к нему присоединяется один или два и более, смотря по величине хозяйства, из членов совета (по избранию совета), которые вместе с диаконом ведут хозяйство и скрепляют отчетность своими подписями. Совет может избирать секретаря, не для ведения точных протоколов, и чрез них введения бюрократических начал (срав. Заозерского «Богослов. Вести», 1902, окт., 216), а для составления прошений, заявлений, актов, договоров. Не лишнее здесь привести пожелание епископа Рижского, чтобы приходские собрания и советы, состоя в ведении епархиального начальства, пользовались значением, и общегражданских установлений, и все их постановления, равно заключенные ими акты и договора, имели обязательную силу (Сводка отзывов преосвященных по вопросам церковной реформы).
Занимаясь религиозною, просветительною и благотворительною деятельностью, приходские собрания в советы занимаются и хозяйством церкви. Здесь в отзывах преосвященных и в отдельных статьях разных авторов, ставится вопрос о приходе как юридической единице. Папков в цитированном сочинении доказывает, что собственниками церковно-общественных имуществ с юридической точки зрения являлись в первые три века христианской Церкви церковные общины, и что в допетровской Руси приходы были юридическими лицами. Закон предоставлял им право иметь собственность и представительство в лице избранного церковного старосты на суде и перед властями (Псковская судная грамота). Н. А. Заозерский как канонист соглашается с Панковым, что право юридического лица должно быть признано за церковью как за церковной общиной. Есть отзывы преосвященных в таком же духе, например, епископа Псковского, хотя другие желали бы разграничить имение, церковное и приходское (Холмский епископ): желательно, чтобы право юридического лица было по прежнему оставлено за церковью-храмом и в тоже же самое время оно было предоставлено и церкви-общине (приходу) (митрополит Киевский). Епископ Екатеринбургский оригинально высказывается и за перенесение права церковной собственности на епископа.
В связи с вопросом о приходе как юридическом лице, стоит вопрос об участии прихода в распоряжении и заведывании церковными суммами и имуществом. В пользу предоставления приходам права распоряжаться церковными деньгами мы имеем свидетельство тем более дорогое, что оно исходит от представителя крайнего консерватизма, именно протоиерея Восторгова. Приведя факты, говорящие не в пользу самоуправления приходских общин, он продолжает: «Не могу, однако, не остановиться на одной мысли: уничтожение права избрания духовенства и распоряжения церковными деньгами, привело к понижению и ослаблению деятельности попечительств. Итак, если созидать приходские собрания, советы в русской приходской жизни с целью ее оживления участием мирян, то надо доводить дело до конца, т. е. дать им право избрания пастырей и право распоряжаться церковными доходами. Затем он делает ссылку на вышеприведенный синодский указ, где в § 4 замечено, что члены церковно-приходских советов могут быть приглашаемы к участию в заведывании церковным хозяйством (№ 39, «Московские церковные ведомости», 504, 505). В № 11 «Церковные ведомости» 1906 г. А. Панков указывает, что ходатайства многих попечительств, в положительном смысле, возникших на практике недоумений относительно прав попечительств по контролю церковных капиталов, по заведыванию церковными имуществами и по другим предметам церковного ведения, оставлялись без последствий, и жизненные силы попечительства этим были в корне подорваны. Мнения преосвященных по этому предмету неодинаковы. Одни не желают предоставлять церковное имущество распоряжению приходских общин, и только предоставляют им распоряжаться специально приходскими, своими, отдельными от церковных, суммами. (Такое ограничение, введено и в проект Московской епархии отд. 5-е, 3-е примечание). Как приходское собрание, так и совет не имеют права распоряжаться капиталами, имеющими определенное назначение и составляющими неотъемлемую собственность или церкви, или причта, или каких-либо церковно-приходских учреждений. Точно так же не имеют они права распоряжаться и постоянными церковными доходами: кружечными, кошельковыми, свечными и арендными, которые остаются, по-прежнему, в исключительном распоряжении причта и церковного старосты. Тем более приходские собрания и советы не имеют права отменять и изменять какие-либо ранние синодальные постановления и распоряжения местного епархиального начальства об отчислении тех или других сумм из церковных доходов (кружечных, свечных и арендных) на духовно-учебное ведомство, на различные епархиальные или местные приходские просветительные и благотворительные учреждения или на содержание приходского причта[10]
А вот какими суммами по Московскому проекту могут распоряжаться приходские собрания и советы:
«Общие приходские собрания изыскивают и денежные средства для осуществления всех намеченных выше благотворительных задач:
- Они могут через членов приходского совета, производить сбор пожертвований денежных и вещественных среди прихожан.
- Могут выставлять для той же цели в храме на видном месте кружки, которые в дни больших праздников могут обноситься в церкви во время богослужения».
Не трудно догадаться, какой «оживленной» деятельности можно дождаться от приходских собраний и советов, связанных этими ограничениями…
Из серии отзывов преосвященных, более многочисленной, дается положительное решение вопроса о праве прихода не контролировать только, но распоряжаться церковными суммами и имуществом, однако, при соблюдении целого ряда ограничений и условий. Считаем нужным заметить, что московский проект является нежелательною, недоброкачественною, вымученною требованиями времени заплаткой к старому порядку вещей. Если же мы представим себе старый порядок совершенно упраздненным; приходские общины самоуправляющимися; выборных людей от всех приходских общин, в числе 12—20, образующими совет при епископе; наконец выборных людей от всей Русской Церкви составляющими Священный Синод, то о каких разногласиях в употреблении церковных средств будет речь? Всё тогда будет органически связано. Общецерковные нужды выяснены, и удовлетворение их строго распределено по приходским общинам. Для всех будут выяснены громадные специальные духовные, монастырские и архиерейские средства, и им будет дано надлежащее назначение. Все будет делом света и совета.
Доживем ли мы только до этого? Не будут ли на наших глазах, как: Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже (Евангелие от Марка 2:21).
Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают… (Евангелие от Матфея 9:17)
В сводках архиерейских отзывов читаем: большинство отзывов по вопросу об избрании приходами духовных лиц дает отрицательные ответы. Рассматривая основания к отрицанию права избрания приходом духовных лиц, снова встречаемся с скрытым в них мнением, что старый порядок будет неизменно существовать: говорится о выборе безграмотных начетчиков, о подкупах при выборе (Астраханских, Московских). Иногда основания наивны. «Странно было бы мечтать о воскрешении того, что погребено самой историей» (Саратовский). Ссылка на 13 пр. Лаодикийского Собора (избрание «толпой») отражена преосвященными же другого взгляда, которые видят в этом правиле, запрещение толпы, сборищу, избирать священнослужителей, а ссылка на 3-е прав. VII Вселенского Собора (избрание «мирскими начальниками») так оценена В. Ф. Эрном в его статье «О приходе»: 30-е правило Апостольское гласит: «аще который епископ, мирских начальников употребив, получить епископскую власть, то да будет извержен, и все сообщающиеся с ним. По точному смыслу этого правила, епископы, заседающие в Синоде, вместе со всеми другими епископами Русской Церкви, как достигшие епископской власти при посредстве и при помощи государственной власти (мирского начальства), должны быть извержены и отлучены от Церкви». Не мудрено, что многие из группы епископов, стоявшие против избрания духовных лиц приходом, стояли против избрания именно в настоящее время, заявляя, что выборный порядок «должен оставаться желательным идеалом церковного устройства» (Волынский), что выборное начало — «идеальное в принципе» (Астраханский) и что со временем наши приходы придут к этому праву (Финляндский).
Применение выборного начала к занятию священнослужительских мест осуществится вполне тогда, когда широкой волной распространится образование по лицу земли русской, когда уничтожена будет сословная рознь; все будут проходить одну среднюю школу, и всем будет открыт доступ в епархиальные богословские курсы, тогда православному русскому населению виднее будут кандидаты в священнослужительские должности.
Остается вопрос об обеспечении духовенства. Большим злом является настоящий способ обеспечения духовенства платой за требоисправления. О замене такого способа содержания духовенства обеспечением его жалованьем заявляют и многие архиереи (Самарские, Тамбовские, Московские, Воронежские, и мн. др.) и епархиальные съезды (например Ставропольский — № 45 «Церковные Ведомости», 1905 г., Подольский — № 49 «Церковные Ведомости», 1905 г.).
Откуда же должно быть назначено содержание духовенству? Из приходских средств? «Но этим путем не устранится экономическая зависимость духовенства от произвола прихожан, а вместе с нею останутся и её последствия: по-прежнему будут и раздоры, и торги, и нарекания, и заискивания… «Мужицкие» оклады будут страшить семинаристов не менее, если не более, «добровольных даяний», и бегство их из этого звания не уменьшится. Православные массы, образующие собою Русскую Церковь, и в то же время составляющие ядро государства, являются главнейшими плательщиками налогов, назначение которых — удовлетворение нужд государственных, или, что то же, нужд самого народа в его целом: на них содержится войско для охранения жизни, чести, имущества и свободы всех и каждого, предпринимаются экономические предприятия, имеющие конечною целью благосостояние масс, устраиваются больницы, распространяется народное просвещение и пр. Так неужели нужды церкви занимают последнее место и стоят в исключительном положении? Укажите, на каком разумном основании они должны игнорироваться, признаваться менее важными, чем, например, нужды ведомства путей сообщения? («Церковный Голос», 1905, № 35, стр. 937, 938).
При установлении нормальных отношений между государством п церковью духовенство имеет полное основание получать содержание от казны, но отнюдь не за свою чисто государственную службу, а как хранитель нравственной силы и мощи народа, его духа: ибо политически сильным может быть только народ сильный своей внутренне-нравственной силой. Недаром в истории (особенно это ярко сказалось на древней) нравственное падение народности всегда сопровождалось ее политическим рабством. Поэтому даже в тех чисто-конституционных государствах, где правительство строго следует принципу отделения церкви от государства, оно все же признает необходимым так называемые «издержки на культ», иначе говоря, считает себя обязанным, ничего не получая от церкви, поддерживать ее за ту великую службу, которую несет она, поддерживая чувства нравственного долга и вообще народную нравственность. Если мы видим иное во Франции, в значительной части потому, что католическое духовенство не хотело отказаться от определенных политических задач, не совпадавших с задачами правительства». («Церковные Ведомости», 1906 г. № 48).
Прибавим к вопросу об обеспечении духовенства то, что сказано нами было о монастырских, епархиальных средствах, о доходах некоторых церквей. Теперь не редкость, что к малоприходной церкви, в виду громадного дохода с оброчных статей назначают несколько штатов для прокормлении. Не редкость что сотни тысяч и миллионы монастырские убиваются на постройку в глуши новых соборов, домов с случайным назначением, тогда как (при обновлении церковной жизни) все эти излишки могли бы поступить в общий епархиальный капитал и служить источником для добавления к жалованью духовенства.
В заключение скажем, что все эти лучшие порядки возможны будут при обновленной, возрожденной церковной жизни. «А прежде чем приступить к преобразованию всей церкви русской, нужно устроить приход. Никакой строитель не будет строить дома прямо с крыши, но с основания, с фундамента. Приход – это основа всей церкви русской, ячейка церковной жизни» (архив, послание к духовенству Алексия, епископ Таврический «Церковные Ведомости» 1906 г. №2 стр. 48).
Да обновится же приход на разумных, строго продуманных началах. На началах: свободы в разнообразной деятельности приходской общины, соборности и самоуправления. Прежде же всего да будут вложены в приходскую жизнь — свет Христовой истины и огонь Христовой любви.
14 декабря 1906 года
[1] Не вымысел
[2] Толкование св. Иоанна Златоуста на Евангелие от Матфея. Беседа ХХХ.
[3] Впрочем, Папков в заседании IV отдела Предсоборного присутствия говорил несколько иначе, чем в своем проекте правил, а именно: «Ограничения по нравственным качествам должны быть исключительно только ограничения прав по суду (гражданскому, церковному и братскому). Нужно держаться принципа терпимости, уступчивости. Совершенно нежелательно внесение в устав правила об исключении из собрания не бывших у исповеди и святого Причастия». («Церковные Ведомости», 1906 г., № 22, стр. 1544, 1550).
[4] «Богослов. Вестник», 1902 г., октябрь, 214 стр.
[5] Заслуживает большого внимания и статья в № 59 1906 г. «Церковного Вестника» «Преступность и приход», где автор, В. И., ожидает пользы от обновленной приходской общины, «только не на половинчатых принципах Предсоборного присутствия, а на началах широкой экономической и духовной самодеятельности», для уменьшения преступности. Деклассированный, пришлый элемент населения сольется в, тесный братский союз в автономном приходе. Будет устранена главная причина увеличения преступности—деклассация личности (распадение общины).
[6] Рельефно изображает приниженность духовенства проф. Несмелов («Церковные Ведомости» № 20, 1906 г. стр. 1271), только сказанное им о сельском духовенстве, вполне может иметь приложение и к городскому, например, московскому. «Наше белое духовенство, собственно говоря, всегда было униженным и оскорбленным. Жестокое минувшее время прошло не для нашего сельского духовенства. Наше духовенство в сущности по прежнему осталось забитым и униженным, бесправным и беспомощным, и если оно чем может к несчастию похвалиться пред своими давними предками, то лишь целой армией новых начальников, о которых не ведало прежнее жестокое время. Не говоря уже о своем епархиальном архиерее, сельский священник, пожалуй, даже более, чем пред архиереем, дрожит и пред важными членами консистории, и по страху заискивает даже пред консисторскими сторожами. Сельский священник вынужден бояться и своего о. благочинного, вынужден бояться и разных новоиспеченных ревизоров своей пастырской деятельности в лице епархиальных миссионеров, и разных наблюдателей церковноприходских школ, вынужден бояться и всякого влиятельного барства, вынужден бояться и всякого богатого купечества, вынужден бояться даже просто таки всех, кому не лень оскорбить его, или кому только не лень нагнать на него страх бессмысленною угрозой ни за что, ни про что его под суд упечь; потому что все и всячески действительно могут ему всю жизнь отравить, потому что при существующем строе епархиального управления и суда, оправдаться сельскому священнику в клеветнических изветах на него – дело не только трудное, но часто даже и совсем невозможное».
[7] Разумеется, и диакон не лишается права на благотворную религиозно-нравственную деятельность в приходе, как не лишены были этого права и первые диаконы в церковной общине (Деяния 6,8. 8,5.6).
[8] В то время, как сама жизнь указывает на необходимость повышенного образования пастырей, находятся лица, утверждающие, что для пастырей важнее нравственное воспитание, чем богословское; что желательно, чтобы в крестьянской среде занимали бы священнослужительские места сами крестьяне, не проходя даже средней школы, а лишь познакомившись в пастырских школах со Священным Писанием и отцами Церкви и научившись совершать богослужение. (Ф. Самарин, «Церковные Ведомости» 1906 г. № 24, стр. 1800, 1801). См. еще брошюру Д. X. «Соборное завершение и приходская основа церковного строя». Москва. 1906 г. «Пасти разумное стадо можно нередко и гораздо лучше делом, примером, чем одним словесным поучением. Если бы это положение было принято во внимание более, чем это делается теперь, то вероятно чаще епископы пользовались бы и теперь имеющимся у них правом возводить на церковные степени лиц, известных своим нравственным достоинством, хотя и не прошедших формального богословcкого курса, но конечно настолько сведущих в учении и знакомых с ритуалом, насколько это необходимо для вверяемого им дела (?)».
[9] Разумеется, в обновленной церкви не должно быть благочинных, архиерейских очей и ушей, как не должно быть в ней вообще никакого наушничества, недоброго взгляда и полицейского режима. Для удобства же отношений приходов с непосредственным начальством: епископом и советом при нем отлично могут служить выборные лица, избираемые от 10—20 церквей на трехгодичный срок. Не должно иметь места в обновленной церкви деление на иереев и протоиереев, не должно быть места наградам и не должно быть даже какой-нибудь тени местничества.
[10] Примечательно, что даже о контролировании в распоряжении церковными суммами в московском проекте нет речи.