В интервью главному редактору сайта «Православие и мир» Анне Даниловой председатель Синодального информационного отдела В.Р. Легойда рассказывает о работе возглавляемого им отдела и задачах современной религиозной журналистики.
Ниже приведены фрагменты интервью.
— В чем состоит Ваша основная задача в должности главы Синодального информационного отдела?
— Моя основная задача — чтобы Отдел работал, причем работал эффективно. А вот если говорить про задачи самого Отдела, то здесь несколько условно можно выделить два направления: взаимодействие со светскими СМИ и с православными СМИ и епархиальными пресс-службами и иными информационными подразделениями.
Что касается светских СМИ, здесь мы ставим перед собой также две основные задачи: первая — позиция Церкви должна присутствовать в медийном поле, вторая — она должна быть выражена адекватно: и по форме, и по содержанию. Вкратце так. Немного, но и непросто, уверяю Вас.
Что касается «своих», церковных медиаресурсов, то здесь основная задача Отдела — построение единого информационного пространства всей Церкви. Конечно, в первую очередь в смысловом плане, а не в технологическом. Технологиями мы занимаемся в меньшей степени, в отличие от нашего светского vis-a-vis — Министерства связи и массовых коммуникаций РФ. С этой целью мы пытаемся развивать собственные информационные, медийные ресурсы.
В октябре 2010 года на фестивале православных СМИ «Вера и слово» состоялась презентация официального видеоканала Русской Православной Церкви на «YouTube» — для тех, кто все меньше читает на бумажных носителях и больше смотрит. Мы даем людям возможность получать информацию о Церкви в том числе и в формате коротких привычных роликов, ведь именно такой формат считается наиболее «ходовым», удобным для интернет-пользователей.
— Ситуация в области современной религиозной журналистики далека от удовлетворительной…
— Действительно, перед сообществом православных СМИ стоит еще целый ряд важных и амбициозных задач. У нас до сих пор нет православной газеты — общественной, массовой, значимой для широкого читателя. Нет еженедельного концептуального журнала, такого, который можно было бы встроить в один ряд с теми же «Итогами», «Коммерсантъ-Властью», «Экспертом». Вместе с тем, я не уверен, что это сегодня — главные проблемы в нашей информационной работе.
— А что Вам кажется более важным?
— Назову несколько вещей. Во-первых, это жизнестойкость в СМИ ряда ложных стереотипов о Церкви («Церковь богатая, а никому не помогает»; «Церковь срослась с властью» и проч.).
Во-вторых, нежелание (неумение?) многих авторов писать о том, что в Церкви действительно главное, а не о второстепенных вещах. Я сейчас говорю даже не про скандалы (или псевдоскандалы), но именно про второстепенные вещи для Церкви. Второстепенные с точки зрения церковной самоидентичности, конечно — если Вы мне позволите так выразиться.
— Но разве наличие своей газеты или популярного еженедельного журнала не помогли бы решить эти проблемы?
— Думаю, лишь отчасти. Они помогли бы решить проблему наличия канала адекватного донесения до аудитории мнения Церкви. Но я говорю обо всей картине церковной жизни, которая сегодня рисуется светскими СМИ и доходит до читателя или зрителя по другим каналам.
— Самая большая проблема православной журналистики сегодня?
— Я говорил об этом уже много раз. Православная журналистика, коль скоро она претендует на это звание, должна быть христоцентричной. Без этого в ее существовании нет смысла.
Если говорить о более технических проблемах — многим православным СМИ не хватает оперативности в реагировании на важные общественные события. По идее, именно православная журналистика должна давать церковную, нравственную оценку тому, что происходит в нашем обществе. А удается это далеко не всегда и не всем.
— Что значит — «христоцентричность» журнала?
— Христоцентричность — это всегда разговор о главном в христианстве. Как-то у нас в Питере были псевдодебаты с популярным питерским писателем-католиком. Он сказал что-то вроде того, что в православных журналах встречает много материалов о величии России, о ценности монархии, о вкладе Православия в культуру и других подобных вещах, но очень мало — об Основателе христианства. Полагаю, здесь есть над чем задуматься.
Это не значит, конечно, что на каждой странице должно быть слово «Христос». Для нас всегда важной была личная тональность. Наш девиз — показать красоту Православия — как писал протоиерей Валентин Свенцицкий. Поэтому мы сразу сказали, что не пишем про секты, ни с кем не воюем.
— А что плохого в предостережении, полемике?
— Человек может из бездны греха воззвать к Богу, а может тянуться к красоте и любви. У нас в основном виден второй путь, хотя, конечно, если посмотреть личные признания, которыми «Фома» был всегда богат, там есть и бездна греха, из которой человек пытается вырваться.
— В современных СМИ есть ли хорошие, радующие примеры правильной тональности и разговора?
— Да, безусловно. Постепенно идет отход от музейного рассказа о Православии.
За последний год мне часто приходилось общаться с руководством ведущих телеканалов, у них много заявок на православные фильмы.
На Первом канале в этом году вышла трилогия «Рождество — Великий пост — Пасха». Помню, на совещании с создателями этой трилогии я сидел и не верил своим глазам: где я: на Первом канале или на планерке «Фомы»? Так это близко по подходам. Конечно, этот фильм можно и покритиковать, но попытка, как мне кажется, очень удачная. И правильная. Очень важна сама интенция сделать такой фильм.
— А какие феномены Вы бы отнесли к настоящим провалам в области религиозной журналистики?
— Без комментариев. 🙂 (смайлик вписан собственноручно В. Легойдой — прим. ред.)
— А если говорить о каких-то неотработанных больших сюжетах? Тему новомучеников наши СМИ смогли раскрыть?
— Что значит: раскрыть? Это же не сочинение на заданную тему. Это постоянная работа. Пока она, с моей точки зрения, неудовлетворительна. Но что-то уже сделано. Что-то делается. Проблема в том, что, на мой взгляд, почитание новомучеников вообще не стало фундаментальной частью нашей церковной жизни. Очень много трудов понесла комиссия по канонизация. Но эти труды пока еще малоизвестны даже людям Церкви — если говорить о массовом масштабе. Поэтому очень важно, что последний Архиерейский Собор дал ряд серьезных поручений синодальным учреждениям в связи с почитанием новомучеников.
Отношение к памяти новомучеников — это косвенное указание на страшную черту, присутствующую в нашей церковной жизни — ее внешнюю формальность. Понятно, о чем можно молиться святителю Николаю — о мореплавателях, путешествующих. Великомученику и целителю Пантелеимону — тоже понятно, о чем молиться. А чего просить у новомучеников? Укрепления в вере. Неужели не нужно?
— Мы свели большинство очень важных и острых проблем человека и его духовной жизни к такому набору сентенций, которые не читают, заранее зная, что об этом скажут. Получается, что мы сами для себя очень многие темы закрыли. Есть какие-то перспективы? До этого мы говорили об экстенсивном развитии в области экспертной журналистики. С интенсивным нам что делать?
— Я думаю, прежде чем говорить о каком-то развитии, мы должны попытаться понять, почему так получилось. Изменения, которые происходят в мире, настолько быстрые, что мы не всегда за ними успеваем.
Та же самая проблема происходит в образовании, потому что сегодняшние студенты по-другому подготовлены, у тинейджеров иначе работает мозг. Они привыкли получать информацию по таким каналам, по которым им ее никто не дает, потому что поколение преподавателей не перестроилось.
В чем специфика именно современного этапа развития информационного общества? Объем и скорость циркулирования информации обрекают нас не на ее поиски, а на отсев. «Информационная модель» Шерлока Холмса, не желавшего забивать голову ненужными знаниями и лишней информацией, сегодня — удел практически каждого человека, который работает с потоком информации.
Модель телевидения, где десятки каналов, — это модель информационного общества будущего. Выход, который я вижу, — это создание нишевых профессиональных ресурсов, которые будут «цеплять» человека с разных сторон. Я могу взять и положить рядом отзывы на журнал «Фома», положительные и отрицательные. Я могу согласиться и с теми, и с другими. Просто пишут разные люди. Трюизм: для разных людей нужно создавать разные вещи. По исполнению, по способу донесения мысли. Но христоцентричные по сути.
Я уверен, что в ближайшие пять лет можно наращивать тиражи «Фомы», «Нескучного сада», «Славянки», потому что есть люди, которые будут читать. И не только из-за качества изданий, но не в последнюю очередь оттого, что голод к этой теме есть. Но общемировую тенденцию падения печатных тиражей мы, конечно, не изменим.
Есть вещи, которые с помощью СМИ не меняются. Почему сейчас нужно построить минимум двести храмов в Москве? Элементарно: у священников нет возможности быть духовниками, когда к тебе на исповедь стоит сто человек…
— А что можно назвать среди достижений последних лет? Какие-то развеянные мифы?
— Думаю, отчасти развеян стереотип о том, что Церковь — это собрание антиинтеллектуалов, которые якобы нигде не могут состояться и поэтому они пришли в храмы. Правда, остается проблема взаимодействия Церкви с академическим обществом — извечная проблема, о которой в свое время писал Киреевский. Язык святоотеческих интуиций не был переведен на язык, на котором говорит современная наука, и они друг для друга чужие.
— Сложилась ли сегодня экспертная религиозная журналистика в России в области церковных и пишущих на религиозные темы СМИ?
— Экспертов в западном понимании у нас немного. Конечно, мы должны работать с экспертным сообществом. Но скамейка людей, которые способны выступать в качестве аналитиков, очень небольшая. Отдельные публицисты разбираются в теме, но круг этих товарищей очень узок.
Пристальнейшим образом наблюдая за трактовкой и анализом церковных событий в светских СМИ, могу сказать, что большинство из этих трактовок не выдерживают критики. А ведь эти объяснения могут быть очень правдоподобными. Но вообще псевдоэкспертность характерна сегодня для любой среды. Есть немало людей, гордо именующих себя политологами, а их объяснения политического процесса страшно далеки от реальности. Вот часто шутят, что политолог — это человек, который легко объясняет любые события, а потом, когда они не происходят, объясняет, почему они не произошли. Кажется, такая же шутка есть и про политика.
— Каковы перспективы у экспертной полемики в нише православных СМИ?
— Я думаю, что в православных СМИ экспертная журналистика обязательно должна сложиться. Другое дело, что она будет иметь свои особенности. Мы не уйдем от специфики интерпретаций, здесь все равно будут играть свою роль ценностные установки. Есть еще вопрос: какие проблемы и в каком формате должны обсуждаться.
Есть позиция — нельзя выносить сор из избы. Это, между прочим, очень здравая позиция. Это про Хамов грех. Но это не значит, что нельзя ничего критиковать или что сейчас нет критического отношения к церковной жизни. Возьмите выступления Святейшего Патриарха… Я не могу вспомнить ни одного руководителя крупной организации, корпорации, который был бы так же требователен к себе и так метко бы указывал на болевые точки церковной жизни. Вот выступление Патриарха о монашеском карьеризме, к примеру. Нам говорят: Церковь себя не критикует. Позвольте, у нас первое лицо так критикует недостатки церковной жизни, что мало никому не покажется.
Другое дело, что руководство Церкви настроено на конструктив, и это очень правильная и мудрая, на мой взгляд, позиция. Мы хотим конструктивного обсуждения проблемы? Хотим. Мы создали Межсоборное присутствие. Работает ли оно идеально? Пока нет. Но оно работает, и реальные плоды его трудов уже есть.
Часто под аналитикой понимают вещи совершенно не конструктивные, острую подачу жареных фактов. Когда прошлым летом мы были на Соловках, ко мне подошли корреспонденты одного известного журнала, писавшие статью про открытое письмо жителей Соловков президенту Медведеву, с вопросом: «Что Вы по этому поводу думаете?» Отвечаю, что мне не известно, что это за письмо жителей Соловков, ибо на обсуждаемом документе нет ни одной подписи. Единственное письмо с подписями (кстати, подписей там больше 400), — это приветствие от жителей и гостей Соловков Патриарху.
Снова «факты и интерпретации» — в «письме» говорится, что церковники захватили остров Анзер и не пускают туда частные экскурсии. Тема для экспертной журналистики, правда? Да, люди из серьезного издания пишут аналитический материал. А ведь дело в том, что из-за соображений безопасности на остров Анзер нельзя пускать людей без проводников, потому что там можно потеряться и умереть. По каждому пункту, зная ситуацию изнутри, есть что сказать. А люди, которые писали аналитику, говорят: мы беседовали с жителями. Но беседовали только с теми, кто разделял их точку зрения. Это что, экспертная журналистика?
Прозрачность, открытость — это правильно. Но надо всем — и внешним, и внутренним — помнить, что такое Церковь и Чьей правдой она стоит. В свое время блаженный Августин, полемизируя с донатистами, подчеркивал: поведение отдельных людей в среде духовенства влияет на авторитет Церкви, но не влияет на ее истину.
Вот человек искренне считает, что хочет уврачевать язвы церковной жизни. К какому он придет результату? Кого будет больше? Не тех ли, кто соблазнится? Вопросы, связанные с какими-то проблемами конкретной личности, — это всегда деликатный вопрос. Эти проблемы можно обсуждать, но нужно обсуждать именно проблемы, а не людей.
— А блоги?
— Ну, все знают мое трепетное отношение к блогам. Я могу сказать, что проще всего дезинформировать человека в блоге.
Я высказывал свое недоумение одному известному блогеру: зачем так? Можно же высказаться о проблеме, издании, но зачем переходить на личности? Если человек, считающий себя православным, говорит про другого человека, что он дурак, то единственное, что он может, — это извиниться. Если он этого не делает, все остальное вообще никому не интересно…
Понимаете, мы сейчас нередко копаемся в мелких проблемах. А я скажу, что мы стоим перед очень серьезной и страшной проблемой. Она заключается в том, что пройдет еще несколько лет, и восприятие православных как наследников тех, кто страдал за веру, уйдет в прошлое. Точнее, о Церкви будут судить все больше по тому, что из себя представляем мы — те, кто сегодня называет себя православными. И нас все чаще критически будут сравнивать с нашими дедами, претерпевшими многое и до конца. Иными словами, единственное, что мы можем показать обществу, — это наша благочестивая жизнь во Христе. Мы уже не сможем спрятаться за спины святых. И что мы тогда будем показывать?
Если христиане не будут жить по-христиански, то, несмотря на все усилия священноначалия, на все газеты и журналы, мы начнем катастрофически терять соль. Мы перестанем быть солеными. А эта вещь не начинается с публикаций, я глубоко в этом убежден. Она начинается на исповеди и на ней заканчивается. Вот об этом надо думать, говорить и писать. И я очень надеюсь, что призыв к подлинной христианской жизни, о которой сегодня постоянно говорит Святейший Патриарх, многие священники и миряне нашей Церкви, будет услышан и реализован.
— Правильно говорить, что православная журналистика сегодня развивается по законам корпоративной журналистики?
— Если мы возьмем официальные епархиальные издания, то многие из них длительное время развивались по законам дилетантизма и неофитства, а не корпоративных изданий. Вспомним газеты 90-х годов, в которых печатали отрывки трудов богословов, отцов Церкви. Это не журналистика вообще, это проекция книг на газету.
Другое дело, что здесь есть слово «православный». Мы долго думали над тем, ставить это слово на обложку нашего журнала или нет. Я у своей знакомой (а она принадлежит к Армянской Апостольской Церкви) как-то спросил: что ей не нравится в журнале «Фома». Она сказала: прежде всего, мне не нравится слово «православный», потому что ты меня сразу выводишь за рамки своей аудитории. В этом смысле можно сказать, что мы как-то ограничиваем, декларируя свою ориентацию. Но когда человек начинает знакомиться с этими изданиями, он понимает, что его содержание действительно широко. Возьмите, к примеру, относительно недавнюю статью «Нескучного сада» про воспитание детей. Что, она ограничена? Нет, любой человек может прочитать с большим интересом.
— Как Вы видите дальнейшее развитие православных средств массовой информации? В 1990-е годы была безумно интересна «НГ-Религии» — все читали и обсуждали, хотя градус полемики нередко зашкаливал…
— «НГ-Религии» «времен Шевченко» — это отдельная, очень интересная история… Но я убежден, что журналы типа «Нескучного сада», «Фомы» — это журналы почти для широкого чтения, и они могли бы иметь совсем другой тираж. Просто у нас нет возможности создать те условия, при которых тираж будет расти.
Я уверен, что тираж «Фомы» при определенной раскрутке спокойно можно увеличить до ста тысяч экземпляров, это труда не составит. Это вопрос распространения, а не контента.
— А можно ли сегодня создать условия, в которых православные журналисты могли бы жить на свои зарплаты?
— Профессионал должен получать за свою работу деньги, это аксиома. Более того: человек не должен умирать с голоду. Наша установка 90-х работать «во славу Божию» имеет, так сказать, естественные пределы реализуемости. Она не должна закончиться, как история про дедушку, который приучал лошадь… не есть. И почти уже приучил, только вот она «вдруг» околела. Так что условия надо создавать.
Но при этом, деньги не могут быть главной мотивацией работы. Скажем, журнал «Фома» создавался при участии многих людей из МГИМО, которые сознательно не шли на ту зарплату, на которую они могли рассчитывать после такого института. Долгое время многие вообще без денег работали. Выше я сказал, что это тоже неправильно. Но если мы говорим о том, что христианин должен приносить жертву, то это мы оставляем для книжек и красивых историй — или все-таки нет?
— Владимир Романович, скажите, пожалуйста, что Вы относите к наиболее важным задачам, которые были решены на данный момент? Вы сами что считаете достижением в информационном пространстве?
— Вы знаете, про достижения не хотелось бы говорить. Пусть другие судят. Могу лишь сказать, что к тому, что сегодня показывают и пишут СМИ о Церкви, мы в СИНФО имеем непосредственное отношение. Иногда самое прямое. И, безусловно, несем за это определенного рода ответственность. И за удачи, и за провалы.
— Вы ездите все время с Патриархом, чтобы давать комментарии местными СМИ?
— Мои задачи в поездках различны и многообразны. И определяются как характером информационной работы, так и спецификой самой поездки.
— Скажите, какой перспективы на сегодняшний день Вы боитесь для развития религиозной тематики в средствах массовой информации?
— Честно говоря, я не боюсь никакой перспективы. А чего бояться? Работать надо. Честно и много.
— Хорошо, предположу, что Вы, наверное, боитесь того, что продолжится выхолащивание в СМИ религиозной темы, когда она, например, перестанет быть интересной. Мы же сегодня уже говорили, что происходит в православных СМИ со многими темами: новомучеников, покаяния, поста, о которых просто никто не знает, что писать, и никого это не волнует. Не боитесь такого, что это станет чем-то таким обыденным и никому не интересным?
— Не боюсь. Есть эсхатологическая перспектива. Я не хочу сейчас впадать в апокалиптические настроения, но в свое время выдающийся современный публицист протодиакон Андрей Кураев очень хорошо о ней написал в книге «О нашем поражении». Что в финале человеческой истории у нас будет не установление Царства Божиего на Земле, а приход антихриста. Поэтому неправильно исходить из того, что с каждым днем мир будет становиться все лучше и лучше и превратится в замечательную планету, где Маленький принц будет порхать с одного цветка на другой. Чем дальше, тем больше мы будем сталкиваться, как сейчас принято говорить, с вызовами в экономическом плане, в политическом, геополитическом. Все они имеют начало и конец в некой внутренней духовной самоорганизации.
А еще наша задача — научиться вырываться из рутины. Любыми способами нужно не позволять себе быть задавленным ежедневным потоком неотложных дел. Мы с Вами беседуем второй час, и я Вам очень благодарен, потому что это мне позволяет подумать над теми вещами, над которыми я часто не успеваю подумать.
Меня очень сильно вдохновляет то, что я вижу у Святейшего Патриарха — потрясающее умение непраздного времяпрепровождения. Даже в самые неформальные минуты. Это такая концентрация на главном, которую сложно себе представить.