Письмо первое
Слава Богу за всё! В день Казанской иконы Пресвятой Богородицы, в конце ранней литургии начался наш первый осмотр в больнице. В день преподобного Феодора Студита нас отправили «на курорт». Вижу в этом великое знамение Божие на всех нас. Матерь Божия благословила начатие нашего дела, преподобный удостоверил правильность нашего пути.
Не скорбите, а радуйтесь, ибо в испытаниях мы не оставлены небесной помощью. Тем более не скорбите за меня: Господь из сутолоки великой призывает меня на служение единого Единому это в равной мере необходимо мне и вам, ибо вся моя жизнь – в вас, без вас нет в ней смысла. Не скорбите о себе, ибо у вас еще остается величайшее, чего лишены многие, в том числе и я, – богослужение храмовое; берегите его, вот моя заповедь вам, не только моим детям, но и друзьям. Берегите богослужение, берегите священнослужителей родных по духу, связанных с Батюшкой крепкими узами преемственности.
Не ищите нормального духовного руководства, не такое сейчас время; и не найдете, а если найдете, то на мгновение. Переключайтесь друг на друга, назидайтесь друг от друга, укрепляйтесь друг другом, утешайте друг друга. Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал.6:2). Помните, что можете остаться совсем без иереев Божиих.
Исключительность данного положения, сохранение священнослужителей и подготовка к дальнейшим испытаниям заставляет меня, отца вашего, поставить вас временно на путь сокращения подхода к исповеди и ко Святому Причащению. Иного выхода нет. Приимите это как волю Божию. Обычно причащались два раза в месяц и в праздники великие, теперь – один раз в месяц и в праздники великие. Готовьтесь тщательно к тем дням, когда будете приступать к Святей Чаше, это даст вам новую, еще не ощущавшуюся вами радость.
Пишу вам, «другом своим», богомольцы не вместят пишемого. Вы же поймете меня, ибо я пишу рукою отца, жалея вас, и понимаю, чего я вас лишаю. Доверьтесь мне, исповедуйтесь у любого служащего у нас священника, помните, какое сейчас время.
Молитесь за меня. Как ни радостно принимаю я свое изгнание, но я человек, и часто без слез и душевного волнения не могу переживать здесь праздники и особенно вечера пятницы и воскресения. Молитесь за меня в эти мои дни, как молились вы до сего времени. Я чувствовал ваши молитвы, поднимали они меня на крыльях в трудные минуты. Молитесь за меня, чтобы дал мне Господь силы для нового служения Ему, ради вас и от вас. Вы же все в моем сердце и стали еще ближе, еще дороже. Простите меня за все злое, содеянное мною в мимошедшее десятилетие совместной с вами жизни. Поручаю вас всех Божией Матери, нашим святым угодникам Божиим и друг другу.
От всего сердца поздравляю вас с наступающим великим праздником Рождества Христова. Храни вас Господь молитвами Пречистыя Своея Матери, предстательством святых ангелов, иже во святых отец наших Николая, архиепископа Мирликийского, Чудотворца, святителей Московских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, Ермогена, преподобных Сергия Радонежского, Феодосия Тотемского, Серафима Саровского, Пимена Великого, Феодора Студита, Алексия человека Божия. Благословение Господне на вас, Того благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно и во веки веков.
1929 г.
Письмо третье
Уж не я, отец ваш, а иные иереи Божии совершают с вами, детьми моими, вхождение во святый Великий пост. Знаю, Господи, что не в воле человека путь его, что не во власти идущего давать направление стопам своим (Иер.10:23), но по-человечески хотелось именно этот пост – пост обновления моего иерейства, когда Минея сочетается с Триодью, как в год посвящения, – провести в родной моей покаяльной семье. Чувствуете ли вы, мои милые, как утренюет дух мой ко храму нашему, и как вечер и заутра и полудне (Пс.54:18) устремляется душа моя к каждому из вас? С вами соединил меня Господь. Я недостойный и паче всех грешнейший, но я пастырь, и сердце мое истощается, истощается до основания в разлуке с вами. Вы – мое дыхание, вы – моя жизнь, вы – мое радование. Вы не заслоняете мне Господа, а показуете, вы не отдаляете Его, а приближаете. Через вас познал я Господа, в вас Он открылся мне; с вами и от вас возносил я молитву Ему. Служа вам, служил Ему, видел по образу Божию созданную вашу красоту, возносился к Его неизреченной доброте; зная ваши грехи, оплакивал свои согрешения, видя ваше исправление, посрамлялся пред Ним и просил Его помощи в исправлении моей грешной жизни. Словом, многими годами, через вас и с вами шел к Нему.
Вы – мой путь ко Христу. Как же теперь пойду без вас? С глазами полными слез шепчу слова молитвы: «Да будет, Господи, воля Твоя и во мне грешнем». Не забывайте меня! Помните, чему учил вас, хотя и недостойно.
Главное, пребывайте в единении духа, в союзе мира. Помните, что и вам, пока еще входящим, предстоят исходные песни. Вернитесь каждый к своему делу, забудьте, что разделяло, объединитесь в исходе. Мало ли что с вами – конец венчает дело. Изойдите, как один, измывшись и очистившись.
Облегчите мой крест радостью вашего покаяния. Как мог учил вас ему, хотя и недостойно. И самый радостный день для меня всегда был день вхождения в пост, день падения Адамова. Вот когда особенно видел я в вас Господа.
Помолитесь за меня в этот великий день, попросите и за меня у Батюшки прощения. Верю, что нет на земле пространственной дальности. Христос силен и расстоящаяся собрать в соединение. В этот день будем духом вместе, и вы, уходя из дома Божия, припадите к моим преподобным – земному моему Ангелу и моему покровителю, прося их принять ваше покаяние. Господь же обновит мою память, и я отсюда благословлю каждого. Вы же простите тогда припадающего к вашим стопам, просящего у вас прощение отца вашего грешного и недостойного иерея Сергия.
Молитвами Пречистыя, Преблагословенныя, Славныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии и предстательством иже во святых отца нашего Николая, архиепископа Мир Ликийских, Чудотворца, преподобного Сергия, игумена Радонежского, Чудотворца, преподобного Феодосия Тотемского, чудотворца, преподобного Серафима Саровского, чудотворца, преподобного Пимена Великого, преподобного Феодора Студита и святых Ангелов хранителей ваших, Да пребудет на вас благословение Господне во всю Святую Четыредесятницу. Аминь.
1930 г.
Письмо четвертое
Вместе со всей тварью в эту спасительную нощь веселюся я и радуюсь, яко Христос воскресе и ад пленися. В духовном восторге, обратившись в сторону родного нашего храма, украшенного теперь цветами, сияющего светом, наполненного ликующим пением вашим, осеняю, как бывало раньше, вас, родных моих милых сирот, святым крестом и возглашаю всем существом своим: «Христос воскресе, Христос воскресе, Христос воскресе!»
По-новому встречаю Великий Праздник: в одиночестве, как грешник величайший, глубже чувствую радость Воскресения, но нет во мне обычной пастырской полноты, всегда ощущавшейся мною в этот день. Поэтому стенет сердце, слезят вежды! Христос, наша Пасха, прииде, вас же, детей моих, нет со мною.
Не все поймут меня в этом, но вы поймете. Чувствую, что у многих из вас сейчас на глазах слезы. Да и как не плакать нам в нарочитый сей день друг о друге? Мы не только покаяльная, но и богослужебная семья, я не только отец ваш, но и предстоятель церкви нашей, вы не только дети мои, но и сослужители. В нас редчайшая полнота, почти не встречающаяся, – полнота покаяльно-богослужебной семьи. Я не нахожу ни в себе, ни в богослужении моего и вашего – все переплелось, все составило новый организм соборно совершающей служение духовной семьи.
Я жил вами, вы мной, все вместе через Божию Матерь, святых угодников наших и приснопамятного Батюшку – во Христе. Разве можно нас поделить? Скажите, где мои уста, где ваши? Где мое сердце, где ваше? Где моя душа, где ваша? Что в храме делалось мною, что вами? Чем я был для вас, пусть скажет сердце каждого. Я же скажу о вас: вы – моя уста, вами возносил я за богослужением свои грешные молитвы, вы – мое сердце, вы годами складывали в меня «своя тайная», и я все знаю, что недостойно слагал в своем сердце. Теперь оно расширено вашими сердцами, и невозможно определить, что мое, что ваше. Вы моя душа – давно живу вашими радостями, вашими скорбями; в лучшие свои минуты чувствую, что иной жизни во мне нет. Теперь взяли у меня мои уста, отняли мое сердце, вынули мою душу. Как же не сознавать мне, что по грехам нашим, и прежде всего моим, естественнейший наш союз Божиим велением пространственно рассекается.
Скорбя о вас, плачу в сей величайший день о грехах своих, и по-новому раскрывается для меня богослужение Пасхи. До сих пор оно было богослужением рая. Теперь – это богослужение рая, в котором еще возможно покаяние. Детство, юность и первые годы священства прошли у меня с Батюшкой. Через него воспринимал я святую Пасху. Богослужение Батюшки, вообще особенное, не укладывающееся в обычные формы пения и чтения, на Пасхе становилось исключительным. Оно, при всей своей простоте, достигало такой высоты и выразительности, что зажигало, наполняло, потрясало, умиляло до предела. Приемы нашего теперешнего богослужения – лишь слабый отблеск его пламенной души. Помните, как он христосовался, помните, как он читал Евангелие, помните, как он произносил слово Иоанна Златоуста?
Еще ребенком, присутствуя при батюшкином богослужении, я поражался тем, как поет он икос Пасхи. Сам не понимая отчего, я дожидался икоса с таким трепетом душевным, как и первого «Христос воскресе», как слова Иоанна Златоуста, как пасхального Евангелия. Батюшка пел его особенно, древним самоподобном, в самом напеве своем раскрывающим смысл и подчеркивающим значение тех или других выражений. Ликующий и радующийся в эту ночь, он вдруг как бы уходил глубоко в себя, и я чувствовал, что вся внутренняя его рыдает и оплакивает при словах: «О Владыко, востани, падшим подаяй воскресение». Кого оплакивает? Спасителя? Нет, нет, теперь я знаю кого – себя, падшего…
Икос – замечательная покаянная песнь среди ликующего пасхального канона. Важнейшая песнь канона – кондак – раскрывает наивысший смысл праздника. Икос всегда дополняет и углубляет кондак. И вот – кондак утверждает вокресение Христово как победу над смертью: «Аще и во Гроб снизшел еси, Безсмертне, но адову разрушил еси силу, и воскресл еси, яко победитель, Христе Боже, женам мироносицам вещавый: радуйтеся! И Твоим апостолом мир даруяй, падшим подаяй воскресение». А икос, вместо углубления радости воскресения, возвращает нас к оплакиванию Тридневного Мертвеца: «О другини, приидите вонями помажем Тело живоносное и погребенное, плоть Воскресившаго падшаго Адама, лежащую во гробе. Идем, потщимся, якоже волсви, и поклонимся, и принесем мира, яко дары, не в пеленах, но в плащанице Обвитому, и плачим, и возопиим: о Владыко, востани, падшим подаяй воскресение».
Разве место такому песнопению в центральной части пасхальной утрени? Это вне обычных законов богослужения. Как же можно плакать, когда уже изречено ангелом: «Престаните от слез»? Как же молить Его: «Востани», когда он уже воскрес из мертвых? Только душа истинно кающегося постигает это странное и преславное песнопение. Ликует и веселится ныне Сион, и все в брачных одеждах входят в него вместе с Иоанном Дамаскиным и прочими святыми встречать Жениха Христа, восставшего из гроба, и у меня внутри начинается радость, и у меня воссиявает свет, но одежда моя черна и разодрана. Господи, я еще не связан и не извержен от ангелов, я еще с ними, я еще в раю, но вижу сам раздранную одежду мою первую, я еще могу здесь покаяться, я вижу блаженство праведных, я вижу, что воскрес для них Христос, вот я и плачу, и взываю вместе с мироносицами: «Владыко, востани для меня, мне падшему подай воскресение!» Наивысшая точка торжества годового круга – кондак Пасхи – переходит в наивысшую точку покаяния годового круга – икос Пасхи. Икос Пасхи – это фокус, собравший среди ликования горнего Иерусалима все покаяние поста и освещающий, в свою очередь, покаянным светом отсюда, с Сиона, весь богослужебный круг. Покаянным воплем прерываются пасхальные гимны, воплем, доходящим до глубины кающегося сердца, и открывает в нем, в сердце, рай.
Как новое слышу теперь, сейчас же: «Прощения и оставления грехов и прегрешений наших у Господа просим… Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати… Добраго ответа на Страшнем Судищи Христове просим…» Слезы, покаянные слезы душат меня, а в душе растет, растет радость воскресения не только Его, но и меня падшего.
1930 г.
Письмо пятое
Отцы мои!
Господа ради друг от друга не разлучайтеся, поелику ныне, в предбедственное время, мало найти можно, дабы с кем по совести и слово-то сказать. Феодор Свирский
Детям моим, вкупе пребывающим и в рассеянии находящимся, в день преподобного Сергия, семейного праздника нашего, шлю благословение Господне.
Никогда не забыть мне проводимых с вами дней памяти моего угодника Божия. Они положены в основу моего устроения, останутся навсегда для меня как дни исключительной пастырской радости и сугубо переживаемой пастырской скорби.
Маленький ручеек любви моего тесного, не изведенного на широту сердца едва струился в течение года вам навстречу; вы же, родные мои, в эти дни буквально заливали меня могучим потоком сердечной теплоты. Бережно сохраняемая, она и сейчас согревает мое охладевающее в одиночестве сердце. Как благодарю теперь Господа, пославшего вас на пути моем!
Помню, как смотрел на вас, отовсюду ко мне собравшихся, – сколько среди вас людей одаренных дарованиями духовными, сколько преуспевающих в своем делании. Все вы несете совершенно исключительный подвиг ответственного служения Христу в труднейших жизненных условиях, с непрестанным пребыванием в храме Божием. А я, последний из иереев Божиих, живущих и имеющих когда-либо жить, и я оказываюсь пастырем вашим; ко мне приходите вы с таким благоговением и такою любовью. Чувствовали ли вы, что мне, всегда за счастье считавшему пребывание с вами, в этот день хотелось убежать от вас, скрыться от всех полных любви взоров, отовсюду на меня направленных? Обличаемый каждым вашим благодарным словом, каждой приносимой просфорой, стоял я, бывало, в великом смущении и сознании своего ничтожества. Это была моя, внутри переживаемая, глубокая покаянная скорбь. Вместе с ней и радость наполняла мою душу.
Я видел свою семью, несущую единые усты и единое сердце к отцу своему, хотя и не начавшему еще пути покаяния, хотя по лености души и многосуетности жизни не приступившему еще как должно к обновлению своего сердца, но все же к отцу своему родному, в котором дети нашли святое, близкое, дорогое; к отцу, которого они понимают и который старается их понять. Это был праздник семьи. В душе по-особенному звучали слова степенна отца студитов преподобного Феодора: «Се ныне что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе, в сем бо Господь обеща живот вечный». Наступают часы, которые обыкновенно проводили мы вместе…
Осиротела семья, остался один отец! Сегодня не придете ко мне, не увижу вас, не преподам вам отеческого благословения. Земно вам кланяюсь и благодарю за ту полноту пастырства, которую дали вы мне вашею любовию. Знаю, что исполняя заповедь Господню, вы относились так к моему убожеству духовному, покрывая терпением недостатки мои. Да исполнятся над вами ее обетования: да благо ти будет и да долголетен будеши на земли (Исх.20:12).
В дни душевной тоски моей по храму и сослужившим мне в нем детям моим, попали мне на глаза строки старца Амвросия о кресте в жизни человеческой. Большое утешение дали они моему скорбящему сердцу. Хочу передать их вам, родные мои: «Креста для человека (т.е. очистительных страданий душевных и телесных. – О.С.) Бог не творит. И как ни тяжек бывает у иного человека крест, который несет он в жизни, а все же дерево, из которого он сделан, всегда вырастает на почве его сердца». Указывая себе на сердце, Батюшка прибавлял: «Древо при исходищах вод – бурлят там воды (страсти. – О.С.)».
«Когда человек, – говорил еще старец, – идет прямым путем, для него и креста нет. Но когда отступит от него и начнет бросаться то в ту, то в другую сторону, вот тогда являются разные обстоятельства, которые и толкают его опять на прямой путь. Эти толчки и составляют для человека крест. Они бывают, конечно, разные, кому какие нужны».
Эти золотые слова хочется мне начертать на скрижалях сердца каждого из вас, родные мои. Носите их в себе. Чаще заключайте в них свой ум, перейдут тогда они в вашу совесть, и увидите в ней, в домашнем судилище вашем, почему поднялся на почве сердец ваших личный ваш крест, каковы исходища вод, произрастившие страдания в нашей покаяльной семье.
Вот уже скоро год, как отец ваш не совершает Божественной литургии, скоро год, как отдален он от душ ваших. Верую и исповедую, что на грехах моего сердца вырос этот крест, стараюсь теперь найти, при исходищах каких вод израсло сие спасительное для меня древо. Пересматриваю всю свою жизнь от юности до настоящего дне и часа и особенно дни священнического служения. Прошу вас, окажите любовь, помогите мне в этом великом для меня деле – переоценке моей жизни: вы совершаете каждодневно вместе с иереями вашими Божественную литургию. Прошу вас, каждый со своего места за проскомидией не забудьте поминать и мое имя.
Скоро год, как вы не имеете в среде своей предстоятеля и отца духовного, а это для многих из вас немалый крест. Умоляю вас, последуйте отцу вашему. Войдите во внутреннюю клеть и при свете старческих слов разберите каждый жизнь свою. Найдите в ней источник нечистоты, вызвавший необходимость очистительных страданий, вам ниспосланных; пересмотрите и отношение к покаяльной семье своей – не вы ли грехами своими привели ее к разделению? Понимали ли вы по-настоящему, что такое покаяльно-богослужебная семья? Сознавали ли, как добро и красно жить вкупе с ней, исполняли ли свои обязанности по отношению к ней и отдельным ее членам? Или, связанные с отцом, вы зачастую отделяли себя от семьи, не служили ей, осуждали ее, поносили ее, забывая, что это наша общая семья? Пусть самая последняя из всех семей Господних, но наша. Господь сочетал нас в ней воедино: в ней мы родились духовно, в ней воспитались, в ней купно живем, с ней, не иначе, пойдем и туда, к Богу.
Зачем мне обличать вас в чем-нибудь в день, когда душа полна вами, когда хочется вам, стремящимся духом ко мне, дать слова утешения. Пойдемте лучше к великим и Величайшему и поучимся у них отношению к духовной семье. Прислушайтесь, родные, к словам моим, которые говорю от лица Господа. Господь наш Иисус Христос, пришедший на спасение всех, Сам имел на земле покаяльно-богослужебную семью – апостолов Своих. С ними Он молится, их поучает, с ними входит в Иерусалим на страдание, с ними совершает величайшее новозаветное таинство – Свою Тайную Вечерю. Апостолы, призванные Господом, связанные с Ним лично, были сразу поставлены и в отношения друг к другу. Что же преподал Он им в установление взаимных отношений?
Принимать семью как Божию, от руки Его Им посылаемую: Не о всем мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть (Ин.17:9).
Пребывать в ней в единении: Отче Святый, соблюди их во имя Твое, ихже дал еси мне, да будут едино, якоже и мы (Ин.17:11); в любви: Заповедь новую даю вам: да любите друг друга: якоже возлюбих вы да и вы любите себе; о сем разумеют еси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Ин.13:34–35).
В служении: Вы глашаете Мя Учителя и Господа и добре глаголете: есмь бо. Аще убо Аз умых ваши позе; Господь и Учитель, и вы должны есте друг другу умывати нозе: образ бо дох вам, да якоже Аз сотворил вам, и вы творите (Ин.13:13–15). Но болий в вас да будет яко мний; и старей, яко служай (Лк.22:26).
В желании непрестанного с ней пребывания в сем веке и грядущем: Отче, ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин.17:24).
Принятие семьи своей от руки Господней, пребывание с ней в единении, в любви, в смирении, и как следствие этого, венец отношения к ней – желание непрестанного купножития в ней в сем веке и грядущем – вот основы заповеданного нам пути, исполненного Самим Христом Спасителем.
Так шли и великие. Моисей, получив семью свою, народ израильский, от руки Господа, не оставляет его и в тот момент, когда карающая десница Господня поднялась для уничтожения Израиля за поклонение золотому тельцу. Пребывая до конца в служении народу своему, он чувствовал, что не может быть с Богом без него: Прости им грех их. А если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх.32:32).
Павел, призванный для устроения новой Господней семьи – «народов языков», держит в своем сердце и первую – данный ему Богом от рождения Израиль. Страдая за него, апостол достигает такой высоты служения ему, что готов ради его спасения сам быть отлученным от Христа: Истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым, яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему; молил бых ся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти, иже суть израилите (Рим.9:1–4).
Преподобный Феодор Студит в служении семье, в непрестанном купножитии с ней видит путь приобщения к вечной жизни: «Се что добро или что красно, но еже жити братии вкупе, в сем бо (т.е. в этом житии вкупе. – О.С.) Господь обеща живот вечный».
Там у Господа прекратится всякое отшельничество, там вместе, в братстве Господнем соберутся служившие Ему во всякое время и во всяком месте земли нашей. Для того чтобы пребывать вкупе там, надо поучиться жить вкупе тут. Единение с семьей, любовь к ней, служение ей и желание непрестанного купножития с ней звучат в последнем тропаре 9-й песни канона, воспетого преподобным Феофаном брату своему мученику Феодору Начертанному: «Пение Владыце принося, отче, и мольбы не престай о моей немощи, и сообитании и братстве, яко да вкупе поживши, улучим вкупе и обожение»… – не обо мне, не о моей немощи только молюсь, но и о сообитании, с кем непосредственно вместе живу – наставнике, ближайших спостниках и о всем братстве, ибо неполнота будет там, если у Господа будем только с тобою без сообитания, даже если будем с сообитанием, но без всего братства.
Дети мои! Ведь и наша семья от Господа! Принимаем ли мы ее от руки Всевышнего? Находимся ли с ней в единении, в любви, пребываем ли в служении ей? Молитесь Господу, просите Его, чтобы снял с вас тесноту, замыкание в себе, чтобы получили вы расширенное сердце! Он изведет вас на широту и даст вам пространство. Тогда не глазами плоти, а очами сердца увидите вы собранных Господом вокруг вас чад Его, вашу семью, а в ней – наиболее близких, ваше сообитание. И запоется в вашем сердце, как бывало в день преподобного Сергия в моем: «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе». «Любите семью, служите ей», – так учил нас Батюшка.
Пресвятая Владычице Богородице, святителю отче Николае, святителю отче Алексие, преподобие отче Сергие, преподобие отче Феодосие, преподобие отче Серафиме, преподобие отче Пимене, преподобие отче Феодоре, святый Алексие, человече Божий, пение приносяще Владыце, не престайте о моей немощи, о сообитании и братстве, яко да вкупе поживше, улучим вкупе и обожение. Благословение Господне да пребудет над всеми вами!
Осень 1930 г.
Сщмч.Сергий Мечев. Тайны богослужения: Духовные беседы. Письма из ссылки. М., 2001. С.281-307.